я хотел лишь подогреть в тебе желание. Ты же думала об этом?
– Не думала, – ответила Лиля, – я лишь молилась, чтобы бог простил мои грехи. В землянке мне было очень плохо. Я лишь подозревала, что беременна. Но ты развеял мои страхи, спасибо, что не взял грех на душу.
Зейдан начал нервничать.
– Так ты пойдёшь со мной? – спросил он и, не дожидаясь ответа, произнёс: – Конечно пойдёшь! Тебе больше некуда и не с кем.
Араб взял нож и начал срезать Лилины кудри. Она не сопротивлялась.
Когда волос не осталось, Зейдан протянул Лиле мужскую одежду:
– Одевайся, у нас мало времени!
Лиля не спорила. Её жизнь давно превратилась в бурную реку, плыть против течения которой стало бессмысленно.
Зейдан был грубоват. Поправил на Лиле рубашку.
– Пойдём, – он потянул Лилю за руку.
Из обуви большого размера ноги выскакивали. Идти было неудобно.
– Сначала пешком. Потом решим как быть, – скомандовал брат Мустафы.
Лиля молчала. По пустынной местности идти было невозможно. Обувь то и дело пыталась угодить в песок, и тогда Зейдан велел идти босиком. Сначала горячий песок обжигал пятки. Лиля думала, что кожа вот-вот расплавится, а потом привыкла, как будто ходила вот так всю жизнь.
Когда сил идти уже не было, остановилась.
Присела на корточки, а потом и вовсе легла на песок. Истощённая, ослабленная она не могла идти дальше.
После нескольких дней голода Зейдан давал Лиле только воду.
– Здесь нельзя надолго, – поторапливал Зейдан, – ночевать в пустыне я не хочу.
– Я не могу идти, – прошептала Лиля.
Зейдан поднял её на руки и понёс.
Ночевать всё-таки пришлось в пустыне с одиноким бедуином. Он угостил Лилю куском вяленого мяса. Девушка крепко держала еду в руке. Сначала хотела съесть в одно мгновение, но сдержала себя. Откусывала по маленькому кусочку и рассасывала долго. Голод сначала был невыносимым, а потом всё внутри успокоилось и, кажется, даже сил прибавилось.
Зейдан не разговаривал с Лилей при посторонних ни на русском, ни на французском. А арабскую речь она не понимала.
Бедуин что-то рассказывал Зейдану, махал руками, иногда громко вскрикивал, иногда неловко посмеивался. Лилю очень быстро сморил сон.
Проснулась она от невыносимого холода. Дрожала и стучала зубами так, что разбудила бедуина. Тот, нащупав в укрытии её руки, долго копошился в своём огромном мешке, вытащил оттуда что-то очень колючее и укрыл Лилю.
От покрывала тело почёсывалось, но стало теплее, и пленница опять уснула.
Проснулась от прикосновений Зейдана. Было уже светло и очень жарко. Лиля обнаружила, что лежит уже на песке, а бедуина и след простыл.
Зейдан смотрел на Лилю, улыбался.
– Как мне хочется стать частью тебя, моё сокровище, – шептал он. – Замкнуть в своих объятиях и никогда не выпускать. Так и быть с тобою здесь, где никто не может помешать нашей любви.
Он полез целоваться, Лиля оттолкнула его.
Улыбка