которое снова и снова поворачивает вниз то, что было вверху, и наоборот; по этой причине можно придать изучению философии лишь формальное значение, как упражнению сил, как умственной гимнастике, но ни в коем случае не в отношении ее содержания или знания, которое мы приобретаем благодаря ей.
Эти взгляды теперь настолько распространены среди нас, что даже дальнейшее продолжение этих беспрерывных перетеканий философии в бескрайние пределы было признано некоторыми нашими философскими мыслителями необходимым. И действительно, можно обвинить кого-нибудь в этом взгляде, если взглянуть на наше недавнее прошлое: где каждая новая система обещала конец философским блужданиям, и все же за новой системой следовала новая, а за ней снова новая: так часто, что даже сейчас требуется более чем детская добродушная доверчивость, чтобы верить таким обещаниям. Более того, перед нами завидный пример естественных наук, где капитал, однажды нажитый, переходит от одного ученого к другому, не уменьшаясь и ежедневно принося новую прибыль: где каждое открытие немедленно оглашается из одного конца образованного мира в другой и таким образом, спустя всего несколько месяцев, возможно, в сотне миль от места своего рождения, снова оказывает оплодотворяющее действие для приобретения более высокого знания или для применения к жизни, распространяя процветание и радость. Однако при ближайшем рассмотрении именно это сравнение, столь унизительное на первый взгляд, дает нам надежду на то, что философия все же превратится в общепризнанную и общепризнанную науку. Давайте обратимся к далекому прошлому. Чем была самая авторитетная из естественных наук, астрономия, до КОПЕРНИКА и КЕПЛЕРА? Разве что системой допущений и грез, за которыми следовали другие системы допущений и грез, ни одна из которых не могла оказаться единственно верной, и между которыми сомневающемуся наблюдателю приходилось метаться так же неловко, как сейчас между нашими философскими системами. Или, если нам нужны примеры из более позднего времени: возьмем физику два века назад, химию до изгнания флогистона и открытия простых видов воздуха. Разве не совершали они ошибки то тут, то там и бесчисленное количество раз, разве не писали и не бредили о философском камне и изготовлении золота, как, к сожалению, до сих пор пишут и бредят о высшем принципе философии и происхождении всего сущего из абсолютной пустоты или небытия? – А ведь физика и химия – это уже прочно утвердившиеся науки, о дальнейшем развитии которых, правда, можно спорить то тут, то там, но где никому не приходит в голову, что надо было бы снова разрушить фундамент и заложить новый. Поэтому будет недальновидно, если в отношении развития философии захочется без лишних слов заключить от того, что было, к тому, что будет в будущем. Природа человеческого знания означает, что оно может прийти к истине только через ошибку и что знанию должны предшествовать догадки и копошение.