была, прости господи! – заключила она с сердцем. – В общем, не стала тянуть и подставилась второй раз. Вот так и рассчиталась…
Предъявив недостающий позвонок, что был изъят ею из позвоночника змеи измены и заменен протезом замыкания и химерой истерики, она уставилась вдаль. Я огляделся: тот же парк и то же место под рослым вязом. Днем – изумрудный великан, ночью – сонный брюнет: шевелюра его потемнела, чуткие уши-листья обвисли. В воздухе, придавленном его сухой грузной сенью есть место и для сдержанного ворчания машин, и для продолжительной, неуютной паузы. Лина вернула взгляд из дальней дали и с насмешливой опаской спросила:
– Ну что, убьешь теперь?
– Обязательно, – проглотил я неподатливый ком. – Но сначала хочу знать, что было дальше.
– Надо же, какой любопытный… – глянула она на меня и продолжила: – А дальше я вскочила и стала одеваться, а он сказал, что готов развестись и быть со мной, а я сказала, что была с ним из благодарности, и что мы никогда больше не увидимся, вот что было дальше! Хочешь еще?
– Валяй!
– Ладно. В общем, он жутко расстроился – решил, наверное, что раз не смог удовлетворить, значит не понравился. Жалко так улыбнулся и попросил дать ему третью попытку, чтобы доказать, что он не слабак. Я отказалась. Он упал на колени и стал уговаривать, но я сказала: нет, я и так ради тебя любимого мужа обманула. А он твердит – давай ляжем, давай ляжем! Я ему – это ничего не изменит, а он – вот увидишь, изменит! Я ему – нет, а он – да! Содрал с меня трусы, впился туда ртом и не отпускает! Я вцепилась ему в волосы, говорю – сейчас же отпусти! – а он только мычит. И мне вдруг стало так противно! Говорю ему: ты, конечно, можешь взять меня силой, но тогда между нами точно все будет кончено! Ты этого хочешь? Он опомнился, поглядел на меня, и я вижу, как его безумные глаза наполняются слезами. И бормочет: не представляю, как буду жить без тебя… В общем, оделись и спустились вниз. На него было больно смотреть – такой он был потерянный и несчастный! Пока ждали такси, он курил, а я успокаивала себя, что два половых акта за неиспорченную жизнь – не такая уж большая цена. Напоследок он мне сунул бумажку со своим телефоном. Сказал, что будет ждать моего звонка столько сколько надо…
Она примолкла и снова уставилась в полюбившуюся ей даль. Наглядевшись, продолжила:
– В такси храбрилась – не я первая, не я последняя! Живут же с этим другие, и ничего! Но ближе к дому скисла: никак не могла придумать, что скажу тебе, когда приду… А когда спряталась в ванной и обнаружила в пупке его сперму, тут-то и поняла, что натворила! Поняла, что жить дальше как ни в чем не бывало не получится. И давай рыдать. Смешно – стою под душем, рыдаю, а сама придумываю, как тебя обмануть… В общем, когда пришло время выходить, решила – скажу, что старый знакомый обманом заманил к себе и изнасиловал… Как видишь, истерика для зачинщицы – непозволительная роскошь…
Мое воображение – мой палач. Скинув с нее темно-синее