target="_blank" rel="nofollow" href="#n_46" type="note">[46]. Восторгаясь культурой Западной Европы, Шпенглер выступает против классической схемы ее развития, дает далеко не похвальную культурологическую оценку Европе в целом и лишь об отдельных народах и их культурах отзывается позитивно. Выводы Шпенглера потрясли весь западный мир. Но если бы только это! В книге Шпенглера констатируется «чудовищный оптический обман», силою которого история тысячелетий, скажем китайская и египетская, сморщивается на расстоянии до эпизодических случаев, тогда как приближенные к нам десятилетия, начиная с Лютера и, особенно, с Наполеона, принимают призрачно-раздутый вид[47].
Как бы конкретизируя чудовищный оптический обман, автор сенсационного труда (выход в свет – май 1918 г.) полагает, что «…темпы ранней индийской, вавилонской, египетской истории и в самом деле были медленнее, чем темпы нашего недавнего прошлого. Разве не смешно противопоставлять какое-то "Новое время", объемом в несколько столетий, локализованное главным образом в Западной Европе, какому-то "Древнему миру", охватывающему столько же тысячелетий…»[48]
О. Шпенглер не скрывает своего эмоционального накала, когда пишет, что Египет и Вавилон одними своими историями уравнивают так называемую всемирную историю от Карла Великого до мировой войны[49].
Резюме О. Шпенглера не вызывает сомнений в его убежденной концептуальной схеме: «Я называю эту привычную для нынешнего западноевропейца схему, в которой развитые культуры вращаются вокруг нас, как мнимого центра всего мирового свершения, птолемеевской системой истории и рассматриваю как коперниковское открытие в области истории то, что в этой книге место старой схемы занимает система, в которой античность и Запад наряду с Индией, Вавилоном, Китаем, Египтом, арабской и мексиканской культурой – отдельные миры становления, имеющие одинаковое значение в общей картине истории…»[50]
О. Шпенглер утверждает, что к дополнительным понятиям язычества и христианства прибавили заключительное понятие Нового времени, которое по своему смыслу не допускает продолжения. Однако отчаянное и смешное выражение «Новейшее время» дает понять, что это не так[51].
Третий смысловой блок концептуальной схемы О. Шпенглера весьма важен для нас. Речь пойдет о недопустимости универсализации локальных мотиваций в развитии мировой культуры.
О. Шпенглер выстраивает «мировоззренческие предпосылки» места и роли относительно замкнутых культур в мировой истории. Мы коснемся сути этих мировоззренческих предпосылок[52]. Отвергая универсализм западной культуры, Шпенглер проникает во внутренний механизм каждой культуры, развивающейся по своим собственным законам.
«Никто не станет предполагать относительно тысячелетнего дуба, что он как раз теперь-то и собирается, собственно, расти. Никто не ожидает от гусеницы, видя ее ежедневный рост, что она, возможно, будет расти еще несколько лет»[53].
«Вместо