Сам себе Парамон. Марина Нугманова

и мысленно твердила, что мы справимся. Я цеплялся за это из последних сил. И наконец свершилось – я появился на свет.

      Первое время я находился в забытьи, медленно приходя в себя, пытался осмыслить своё новое состояние. Тело не подчинялось мне так, как я бы хотел. Глаза видели только силуэты предметов, реальность которых я больше ощущал в сознании, чем наяву. Окружающие звуки пугали своей непонятностью. Мир казался враждебным, и я чувствовал себя в нём совершенно чужим и одиноким. Единственный способ, которым мне удавалось выражать отчаяние, был крик, а единственным по-настоящему понимающим существом – собака.

      Становилось легче оттого, что мама не оставляла меня ни на минуту: «Антошенька, смотри какая погремушечка. Хочешь взять её?». И, чтобы сделать ей приятное, я подчинялся, брал игрушку своей маленькой ручкой и с наслаждением наблюдал, как мама светится пёстрыми огоньками разноцветного счастья. «Антошенька, милый, ну что же ты не даёшь мамочке себя запеленать? Туго тебе, да? Ну, родной мой, так надо. Потерпи». И я покорно терпел пелёнки, крепко кутающие моё тело.

      Я часто ощущал присутствие отца. Его мысли были надёжными, как скала. Мне нравилось нырять в его рассуждения, рассматривать чёткие параллели и наблюдать красоту логических цепочек. Он часто смотрел на меня изучающе: сравнивал, анализировал и как будто чего-то ждал. Мы редко гуляли вместе, но в один из солнечных дней он решил присоединиться к прогулке.