отдам уже не я.
О женщины… Они так романтичны…
Им без любви никак прожить нельзя.
Поэтому я слово уступаю
Моей зелёной, царственной жене.
Послушай, скажет что. Прими подарок,
Что лично хочет передать тебе».
И только лишь тогда в переговоры
Вступила та, что тихо до сих пор
Смотрела на Давида исподлобья.
Но это был довольно умный взор.
Она была немного безобразна,
Однако же «С лица воды не пить…»
И музыкант мгновенно это понял,
Как только начала та говорить.
Приятный голос вкрадывался в душу:
«Ты молод. На ученье тратил дни.
Я вижу, что ты многим помогаешь,
Но сам далёк пока что от любви.
Поэтому подарок со значеньем.
Я слышала, как можешь ты играть,
Но думается мне – сумеешь лучше,
Коль чувством светлым сможешь обладать.
Возьми вот этот маленький мешочек.
В нём несколько лесных приятных трав,
Болотного аира корешочек….
Ты влюбишься, их дух в себя вобрав.
Они к тебе притянут ту, что будет
Всех прочих видных девушек милей.
Возможно не совсем прекрасной с виду,
Но сердцем и душой своей родней.
И если ты действительно желаешь
Того, кто сужен Феечке найти,
Иди туда, где скрещены дороги
И в стороны разведены пути.
Поспрашивай, быть может кто подскажет,
Где вскоре ожидается война.
Ведь перед ним поставлено условье –
Он должен побороть потоки зла.
Коли найдёшь – верни его обратно.
Не сдастся, так хотя бы помоги.
Скажи, что мы на свадьбу их согласны,
И в самом деле вовсе не враги».
Зелёная, приблизившись поближе,
Надела ему ладанку свою,
Сказав: «Мешочек сам спрячь под рубаху,
А я в сторонке лучше постою».
Решение её было понятно.
Кикимора была сейчас добра,
Но всё равно, какою-никакою,
А нечистью болотною слыла.
Рубашка же от них и защищала.
Давид не ставил это ей в укор.
Она ведь ничего ему плохого,
Нашкодив, не свершила до сих пор.
Он принял ею дареный подарок,
Лишь потому, что слышал сердца стук
Чистейший, добродушный, издающий
Красивое и нежное: «Тук! Тук!»
Сказав за щедрость нечисти «Спасибо!»,
Давид пошёл искать из леса путь.
Уже на небе начало смеркаться,
И нужно было к старцу заглянуть.
Тот ждал его, немного беспокоясь.
Стоял, бросая вдаль тревожный взгляд.
Пора было вести коров на дойку,
Отсутствие которых не простят.
А он уже опаздывал сегодня,
Но всё же, просто так не мог уйти.
Чудесный музыкант с ним сговорился,
И должен был вот-вот к нему прийти.
Давно из леса вышел дед спасённый,
Спеша домой своих