страшен и реален враг!»
И если ты действительно волшебник,
Что может знать неведомое нам,
То думаем, коль жизнь продлить захочешь –
Ногами пробежишься по волнам!»
Колдун своей придумке улыбнулся,
Уже решив, что в битве победил.
Глаза Давида он ещё не видел,
Но чувствуя соперничество, мстил!
А музыкант сказал: «Пусть так и будет.
Я попрошу глаза вновь завязать.
И пусть меня до лавки той проводят,
Откуда было велено шагать.
В том месте попрошу меня оставить.
Вернуться обещаю через час.
Надеюсь принести Вам флаг иль знамя,
Чтоб в правоте своей уверить Вас».
Колдун хотел опять продолжить первым
Пропитанную ядом свою речь,
Но был придержан царственной рукою,
И смолк, чтоб недовольство не навлечь.
А слушающий прежде повелитель
Сказал Давиду: «Хорошо. Иди.
Я верю, ты вернёшься – не обманешь.
Но припоздниться Бог тебя храни!
Спеши. И если это, всё же, правда,
Тогда нам время незачем терять,
А нужно собирать большое войско,
Чтоб первыми врагов атаковать!»
Он зазвонил в блестящий колокольчик.
В одно мгновенье приоткрылась дверь.
Глаза у музыканта завязали.
Колдун шепнул пришедшему: «Проверь
Куда пойдёт, что сделает, предпримет.
Не смей его из виду упустить!
И если всё подробно не расскажешь,
Забудь, что будешь голову носить!»
Злодей шептал, конечно же, надеясь,
Что указанье парень не слыхал.
Насколько чуткий слух у музыканта,
Волшебник видно недопонимал.
Для юноши, итак, было понятно,
Что будет слежка – это не секрет.
Услышанное было подтвержденьем –
Бесхитростности у коварных нет!
Сейчас ему понадобится помощь –
Отвлечь соглядатая, задержать.
Никто не должен слышать или видеть,
Как станет Огонька он подзывать.
Довериться чужому невозможно.
Здесь рядом находиться должен друг,
Кто предан, сердцем чист и не продажен,
Кто в час ненастий не покинет вдруг!
Друзья…. За деньги эдаких не купишь.
Давид же ими был теперь богат!
По тихой просьбе мог здесь появиться
Любой себя означивший как брат!
Теперь о речи вслух произнесённой,
Что эхо подхватило: «Мы друзья!»
Давид не сокрушался – он поздравить
С приобретеньем братьев мог себя!
Он всё решил и, подождав немного,
Как только оказался за стеной,
Взяв скрипку, заиграл, сказав чуть слышно:
«Явись мой старший брат передо мной!»
Тому, кто был в седле, будто на троне,
И ехал чуть поодаль на коне,
Был слышен только звук чудесной скрипки,
Что слух ласкал в «дорожной» тишине.
Другой,