Казаки. Донцы, уральцы, кубанцы, терцы. Очерки из истории стародавнего казацкого быта в общедоступном изложении
в неволе, что, если кто послушает, прошибет слеза: это уж, наверно, запорожец, да еще подгулявший. Все, что тут есть – и турецкие в золотой оправе ружья, и булатные ножи с черенками из рыбьего зуба, бархат, шелк, атлас – все казачья добыча, своего ничего нет.
Особенно бывало шумно и торжественно, когда в Черкасском городке ожидали прибытия «будары». Еще царь Михаил Федорович положил ежегодно отпускать донскому войску: 7 тысяч четвертей муки, 500 ведер вина, 250 пудов пороху, 150 пудов свинцу и 17 тысяч рублей деньгами. С того времени каждый год выряжали с Дона так называемую «зимовую станицу» из лучших казаков, с атаманом во главе. По приезде в Москву, их допускали к царской руке, угощали с царского стола, а при отпуске Государь обыкновенно жаловал атаману и есаулу по сабле со своим портретом, или же дарил серебряными позлащенными ковшами с именными надписями и двуглавым орлом; простым казакам выдавались из государевых кладовых сукна, камки. Одаренные щедро, обласканные милостью царской, казаки возвращались на Дон, где мало-помалу росла и крепла привязанность к царскому дому. Государево жалованье нагружалось в Воронеже на будары и сплавлялось вниз до Черкасска. Все попутные городки высылали встречу, причем служили о царском здравии молебен, пили из жалованных ковшей и стреляли из ружей. В Черкасске встречали казну пальбой из пушек, войсковой атаман приказывал бить сполох и сам выходил объявить в казачьем круге, что: «Государь за службу жалует рекою столбовою тихим Доном, со всеми запольными реками, юртами и всеми угодьями, и милостию прислал свое царское годовое жалованье». Служили торжественный молебен с многолетием, после которого все начальство пировало у атамана, а на другой день гуляли у атамана зимовой станицы, где также пили из пожалованного ему ковша царскую сивушку.
С умножением казачества, преемники Михаила Федоровича делали надбавки к прежнему жалованью, за что, конечно, кроме радетельной службы, требовали от казаков и большого послушания.
Первые поселенцы тихого Дона, по примеру своих собратьев, жили бобылями, не женились, но когда утихали тревоги войны, когда у казаков оставалось множество пленниц – татарок, калмычек, черкешенок, турчанок, тогда сама собой возникала семейная жизнь. На первых порах редко кому удавалось жениться по уставу церкви. Обыкновенно жених и невеста выходили на площадь, молились Богу, потом кланялись всему честному народу, и тут-то жених объявлял имя своей невесты. Обращаясь к ней, он ей говорил: «Будь же ты моею женою». Невеста падала жениху в ноги со словами: «А ты будь моим мужем!» Такие браки легко заключались, так же легко и расторгались. Казак, покидая почему-либо свою землянку, например, по случаю похода, продавал жену за годовой запас харчей, или же выводил ее на площадь и говорил: «Не люба! Кто желает, пусть берет!». Если находился охотник взять «отказанную» жену, то прикрывал ее своей полой, что означало обещание оказывать защиту и покровительство. Бывали случаи, что казак присуждал свою жену на смерть.