волей истории они, молодыми студентами, или даже юными мальчиками, вошли в казарму, через которую (хвала Богу!) почти все они прошли, – они с удивлением увидали на ее стенах ряд (пусть и лубочных!) картин героического и патриотического содержания. Это было для большинства из них ново… И они прежде всего не могли не задуматься над тем, почему в кабинете их отца висел портрет какого-то господина с бородой, росшей откуда-то из шеи, и почему там не было ни одного из тех, которые висели в казарме, которые говорили о чем-то новом и совсем другом…
В своем подавляющем большинстве люди этих поколений дошли до своего мировоззрения и до своей «эстетики», увы, без помощи предыдущего поколения, дошли самостоятельно, сами; они – самоучки. В этом, может быть, и их слабость; но отсюда, как всегда это бывает, и твердость их убеждения.
Все мною сказанное здесь по своим целям не есть скрытая «филиппика» против ортодоксальных идей демократии или завуалированное опорочение республики как формы правления – во что бы то ни стало… Но дух, «религия» демократизма и республиканизма – мне действительно глубоко чужды; и притом именно потому, что я воспринимаю этот дух, как отвращающий взор человека от Бога на небе и от героя на земле. Я знаю, однако, что среди республиканцев и демократов есть люди, не считающие это ни для себя, ни вообще обязательным. Тем лучше… Моя борьба «не против плоти и крови». Я не сектант. Я сам измеряю те или иные формы только их большей или меньшей способностью вмещать в себя – дух героизма, социально облагораживающего и заразительно возвышающего, дух национального горения, безраздельный пафос Родины, пафос долга и жертвы, водительства и служения. Люди, единожды ощутившие их и возлюбившие, – до конца дней своих им обречены.
При решении вопроса о форме правления, конечно, огромную роль играют традиции и то или иное отношение к своему историческому прошлому. Но мне думается, что для России вопрос стоит глубже. В тот момент, когда с нее спадет, вернее, будет снята интернациональная кора, – это есть первая и ничем не заменимая задача, – встанет вопрос не о форме правления, а о том, чтобы эта форма была наполнена и напоена творческим и творчески-патриотическим содержанием.
Волевая личность, годная и лично-ответственная, способная увлекать и вести, водительствовать и служить, подчинять и жертвовать, все требовать, но и все отдавать – должна быть восстановлена в своих правах. Россия и не освободится и не возродится без героев! Герои нужны ей и для освобождения и для восстановления!
Героизм должен быть введен в государство как некое творческое и животворное начало.
Живой опыт коммунизма
(К десятилетию русской революции)
Прошло десять лет с тех пор, как коммунисты начали свой хозяйственный