небрежность своему образу. Надо признаться, получилось. Ему очень идет. Глеб вообще не задумывается, что о нем могут подумать. Даже в день собственной свадьбы. Высокомерный мажор. Улыбаюсь этой мысли.
Было много камер. Эти вспышки перед глазами, от них становилось плохо. Мелькают, как надоедливые мушки, искажая картинку, что и так не доставляла удовольствие. Мне не нравится моя свадьба. Я пишу это, и мне грустно. Хотелось все по-другому. Очень хотелось. Но не получилось.
Передо мной много незнакомых мне людей. Все подходят, обнимают, но не нарушая такого важного пространства, все, как по учебнику по этике. Мужчина преподносят мою ладонь и с тыльной стороны оставляют след своего дыхания. Не губ, а всего лишь дышат мне в руку. Ужасно и противно. Глеб стоит рядом и недовольно смотрит вокруг, оценивает обстановку. Хочется обмолвиться с ним хоть парой слов. Спросить его впечатления. Но я трушу. Внутренний барьер стоит, кажется, что он либо отмахнется от меня, либо высмеет. И то и другое было бы обидно.
Я не была принцессой из мультфильма. Я была Милой Апраксиной. Той, кого выдали замуж по нужному сценарию.
Организатор свадьбы часто общается с мамой, не со мной, они между собой решают какие-то важные вопросы. Очевидно, меня они не касаются. Жаль. Я, возможно, могла бы что-то сказать им. Хотя, кому я вру. Я бы ничего не сказала. Я все еще та трусиха, что тайно пробралась в дом Навицких и боялась каждого шороха. Страх быть застуканной. А сейчас страх быть неуслышанной.
Что было дальше? После сотни поздравлений? А может их было больше? Думаю, надо было бы как-то записывать. Мама может поинтересоваться.
Танец. Первый танец молодых. Интересно получилось. Сейчас расскажу.
Глеб удивился, что есть такая традиция, пытался отшутиться, как мог. Он хотел бы сбежать. Да, если бы я умела читать мысли, определенно это было бы оно. Я спрятала улыбку за бокалом. В его глазах была такая растерянность, захотелось пожалеть. Ну правда, он так волновался. Глеб Навицкий, получается, ты не умеешь танцевать?
С общими аплодисментами мы выходим в центр. Потом Глеб берет меня за руку и немного прижимает к себе. Двигаемся медленно, вокруг оси. Напряженно и топорно.
– Глеб?
– Что, Мила? – выделил он мое имя.
– Может улыбнешься?
– Так? – он специально и наигранно улыбается. Получается очень смешно, но до безумия очаровательно.
– Смешно.
– Нет, это не смешно, – грустно выдохнул он, – Это пи*дец какой-то. Мне двадцать три, а меня женили, как девку какую-то.
– Ты посмотри на это с другой стороны.
– С какой еще стороны? – Глеб раздражен. Не хочу, чтобы это было вызвано моим с ним общением. – Она будет в любом случае еще хуже.
– Ну как же? Тебе уже не придется искать ее. Жену то есть, женщину свою, – немного путаюсь, волнуюсь. Глеб засмеялся. Ему смешно то, что я ему сказала. Нравится? Ему правда понравилось?
– Знаешь, а ты права. Если будем вот так общаться, может, и потерплю тебя. Будем что-то вроде друзей.
– Друзья? –