пикник, который устраивала Наталья Матвеевна в честь приезда Глеба из-за границы после одного английского пансионата для мальчиков. Мне было девять лет. Значит ему тринадцать. Дети. Тогда мы были детьми.
Мы расположились на заднем дворе дома, рядом с небольшой, но такой красивой беседкой. Ее делали на заказ, так рассказывала мать Глеба моей маме. Я бродила по саду и восхищалась цветами. У Натальи Матвеевны были редкие виды роз: темно-бордовые с внешней стороны лепестка и практически белые с внутренней, темно-фиолетовые, махровые – равнодушным остаться не удастся никому. В саду спокойно и тихо, аромат, сплетенный из воздушных оттенков различных растений, проникал под кожу. Казалось, я насквозь пропиталась этим божественным нектаром.
И потом зачем-то решила пойти в дом. Посмотреть, что прячется там. Любопытная Мила. Мама бы ругала за такую бестактность. Но ничего не могла с собой поделать. Я тихо пробралась через заднюю дверь, что вела на кухню и прошла внутрь. Все как я и думала. Стильно, чисто, до стерильного скрипа и … пусто. Я не вижу здесь жизни. Это меня огорчило. После такого живого сада я думала увидеть здесь дом счастливой семьи, что вечерами пьет чай с пирогом и разговаривает о важном. Как у нас. Но противное чувство внутри меня подсказывало, что здесь все по-другому.
Я решила подняться на второй этаж. Витиеватая и широкая лестница выполнена из мрамора. Этот материал красив. Особенно прекрасны римские статуи, что папа показывал мне, когда мы были в музее. Но это в очередной раз подтверждает, что здесь не только нет жизни, но и стоит холод. Мрамор – это холодный материал, бездушный. Только талантливый художник может вдохнуть в него жизнь.
Я прошла по коридору, где увидела несколько дверей. Толкнула первую из них и очутилась в комнате. Здесь не пусто. Здесь интересно. Небрежно заправленная кровать, какие-то книги на столе, подхожу ближе – комиксы, на английском. А еще разные журналы про машины. У этой комнаты странный хозяин. Дверцы шкафа закрыты неплотно, я вижу много вещей там, что неряшливо лежали на полках. За такое действие меня бы тоже сильно поругали. Они просто не понимают, что не всегда беспорядок в шкафу значит беспорядок в голове. И сейчас я рада, что за мной никто не наблюдает. Я тайный воришка, что пробрался в чужое логово. Так запретно, что немного дрожат колени, и я прислушиваюсь к каждому шороху.
Подхожу к прикроватной тумбе, на ней книга, с потрепанными углами и загнутыми листами – еще одна вещь, за которую бы получила выговор. Книги должны быть в порядке. Книги – мое лицо, к ним нужно относиться бережно, аккуратно. Они – ценность. Спорить никогда не решусь.
За всеми этими воспоминаниями и разглядыванием не моей ценности пропустила, как открылась дверь.
– Эй, ты кто такая? – голос громкий, немного обиженный.
– Я? – Паникую, сильно, потому что фантазия – не моя сильная сторона.
– И что делаешь в моей комнате? – не унимается мой безымянный собеседник и двигается в мою сторону.
– Я искала комнату… гостевую, – пытаюсь выкрутиться. – Я Мила. Мила Апраксина, – решила я представиться и протянула ему руку.
– Как генерал,