то родственник, сельский житель, который был осуждён в тридцатые годы за колоски. Видимо этот страх, получить очередной отказ, в нём присутствовал бесконечно и мы, его семья, об этом даже не догадывались. Только после того как наступила хрущёвская оттепель и в Лениногорске был открыт филиал Московского нефтяного института имени Губкина, он пошёл учиться. Закончил он институт с отличием. Я хорошо помню как у нас дома по вечерам после работы собирались высоковозрастные дяди-студенты и делали домашние задания. В то время учился весь Лениногорск. Это было даже модно.
В нашем доме часто собирались компании сослуживцев отца, а о чём могли говорить за столом в ту пору нефтянники, да только о производстве. И я был свидетелем почти всех этих разговоров. Нефтяную буровецкую терминологию я познал ещё в совсем юном школьном возрасте. Очень часто отец брал меня с собой в поездки по буровым установкам. Это был своеобразный курс познания мною процессов бурения скважин. В ту пору буровые установки были совсем другими и я не мог себе представить как на них можно было работать 24 часа в сутки и в лютый мороз и в дождь. Внешне со стороны буровые установки, если бы не торчащая вверх метров на 40 мачта, выглядели как огромный деревянные сараи. Контора, в которой работал отец, в своём составе имела даже пилорамный цех. Доски как раз и применялись для внешней обшивки бурового станка, чтобы создать внутри хотя бы какое то подобие микроклимата. Особенно мне нравился процесс перетаскивания буровой установки с одной точки бурения на другую. Под установку на домкратах подводились специальные тракторные тележки на гусиницах и вышка в вертикальном положении при помощи колонны тракторов-тягачей по полям перемещалась на очень большие, до нескольких километров, расстояния. Это было захватывающее грандиозное зрелище. Помню как то раз, один из буровых мастеров уговорил отца под свою ответственность, взять меня с собой и подняться по крутой лестнице на балкон верхового рабочего. Я не помню как туда поднялся, но очень хорошо до сих пор помню как я от туда, с этой верхатуры, спускался. Большего страха я в своей жизни не испытывал, а мне было тогда всего 10 лет. Вот так по крупицам начинали формироваться мои нефтяные познания. И я безмерно блогадарен отцу за то, что он не боялся мне показать настоящую жизнь буровика из нутри этой профессии.
Каждый взрослый житель Лениногорска работал или напрямую на нефтяных предприятиях или в той или иной форме был связан с нефтепроизводством. Город рос на глазах, постепенно стали вырисовываться жилые кварталы, создавалась городская инфраструктура, прокладывались дороги. Одновременно развивался и весь Лениногорский район в целом. В городе было очень много детей и их досуг был тщательно спланирован. Школы давали качественное образование, огромное внимание удилялось развитию спорта. Поэтому наша жизнь, в тот период, была счастливой и безоблачной. Весь город работал на достижение высочайшей цели – добыть на Ромашкинском месторождении 100 миллионов