чуть вправо – подсекает, потом без рывков, быстро, равномерно вытягивает карася на сушу. Отводит удочку на берег и снимает рыбу, кидает в ведро, насаживает червяка, плюёт на него по старой рыбацкой традиции и забрасывает крючок в воду. Не проходит и трёх минут, как всё повторяется снова.
Славка даже поначалу не услышал, что дядя Паша сказал:
– Вячеслав, ещё два карася – и заканчиваем! Эй! Ты меня слышишь?
– А? Что? – Славка смотрит непонимающе на отца и дядю Пашу. – Клюет же! Зачем уходить?
– Ведьмак что сказал?
– А что он сказал?
– Одно ведро. И хватит! Так мы и наловили ведро.
– А почему он такой жадный? Это же не его пруд, а общественный!
– Он здесь живёт. Ему тоже надо кушать и на зиму рыбу заготавливать. Засаливать, как селёдку в кадке, сушить. И потом – чтобы рыба осталась в пруду, разводилась. А так мы всю рыбу выловим, и кушать Ведьмаку будет нечего. Он и за домом моим смотрит. И ещё. – Дядя Паша перешёл на шёпот: – Можешь смеяться, но я его как-то побаиваюсь с детства. Может, и смешно это звучит со стороны. Сколько его помню, он ничуть не изменился. А люди стареют. Мне уже скоро сорок лет, а ему больше, и хоть бы хны. Как замороженный или заговорённый. И то, что про него болтали всякое, типа, может и порчу навести, я верю. Поэтому давай, Вячеслав, сматываем удочки. В следующий раз поедем – наловим. Обещаю.
Женщины приготовили жареных карасей на сковороде прямо на костре. Ох, как вкусно-то! С дымком!
Славка уплетал за обе щеки, только косточки успевал выплёвывать. Из-за рыбалки он почти забыл про карту. Коробочку он носил в кармане брюк, периодически поглаживая через ткань кармана, проверяя, на месте ли карта сокровищ. Его сокровищ! Славкиных сокровищ! Славкина падь – Славкины сокровища! В Славкиной пади скрываются Славкины сокровища! Ух! Как звучит-то!
Когда обедали, подошёл Ведьмак.
Его не сразу заметили, не сразу увидели. Он просто как будто вырос из-под земли за калиткой. Стоял и смотрел. И наверное долго уже там стоял.
– О! Дед Епифан! Проходите! – Дядя Паша пошёл навстречу Ведьмаку. – Есть будете?
– Благодарствую. Скоромное сегодня не ем, – басовито ответил дед.
На левом плече он нёс два мешка, придерживая их одной рукой. Легко опустил на землю.
– Это воск. – Он легко, как будто мешок был набит ватой, передвинул его вперёд. – В приходе скажи, что если не пуд, пусть не серчают, я без весов накладывал. А это, – он пододвинул второй мешок, – гостинцев вам таёжных. Там брусника с мёдом, как обещал. Я на две семьи положил. Карасики сушёные да медвежатины вяленой. Мёда немного. Он в туесах берестяных. Не разольётся. Немного, чтобы разговеться вам. А это – он достал из кармана бутылку, заткнутую старой газетой и обёрнутую чёрной тряпкой, – для дочки. Настойка прополиса. Пусть полощет горлышко, а хозяйка пусть его ей смазывает. Первое дело, когда горло болит. Поможет. Не сомневайтесь. Я туда ещё немного золотого корня добавил. Для верности.
Все стояли и слушали. Молча. А затем стали