Понятно. А дочь твоя где?
– В лагере летнем отдыхает.
– Понятно. Я ей прополиса заготовил. Настойку сделал. Ты же говорил, что у неё горло слабое. Прополисом смазывайте – верное дело. И перги дам тоже. Для здоровья – пользительное средство будет. Ну и просьба, Павел, к тебе.
– Говорите, дед Епифан.
– Воска я приготовил. Там немного. Около пуда будет. Не больше. Отвезёшь в город, в церковь.
– Конечно, отвезу. Ну, а я вам соли привёз, крупы.
– Вот за заботу такую – поклон тебе. Никто уже из земляков не приезжает. Плохо. Ладно, пойду я. Завтра принесу, что обещал. Ну и мёда прошлогоднего. И брусники с мёдом.
– А за последнее – отдельное спасибо, дед Епифан! – Дядя Паша встрепенулся.
– Да. Мальчугану накажите, чтобы по мёртвым домам не лазил. Не ровен час придавит его. Дело такое… брошенное. Дома будут мстить людям за то, что их бросили. И не дело это… – Он махнул рукой, в которой был зажат посох. И пошёл обратно.
– Славка, ты чего такой грязный? – Отец подошёл к сыну.
– Да ладно, папа, сейчас умоюсь.
Славка быстро потёр щёки ладонями, как будто от этого лицо стало чище.
– Я тебе дам сейчас «ладно»!
– Дядя Паша, а кто это? – Славка показал рукой в сторону удалявшегося великана.
– Вячеслав это, его мы Ведьмаком называем! – Дядя Паша покачал головой. – Сколько я его помню, а всё такой же. Здоровый. Ни одного седого волоса. Только стал сутулиться.
– Он? Сутулится?
– Раньше он выше был. Откуда пришёл – никто не знает. Пришёл и стал строить себе дом. На окраине. Почти в лесу. Обычно соседей просят о помощи. А этот сам. Сам валил лес для дома. Тщательно выбирал деревья. Сам добывал, сам шкурил – кору снимал, сам на себе лесины вытаскивал из тайги. Сушил. Сам чашки рубил, сам сруб ставил. Никого ни о чем не просил. Людей сторонился. К себе никого не подпускал. А пока дом строил, то у бабки Авдотьи на постое был. Помогал по дому. Ремонтировал дом. По хозяйству помогал. Все шушукались, что роман у них. Ничего не было. Болтовня одна. А когда дом построил, то вообще отдалился от всех. Пасека у него была и сейчас есть. Травы он собирал, сушил. Если у кого какая хвороба случалась, так все к нему обращались. Но все шли к нему, когда всё уже. Нет мочи терпеть. Он и отвары готовил, и припарки всякие. Многим помогал. Его благодарили. Он сам начал сруб делать под часовню. Председатель приходил, стыдил, мол, советская власть на дворе, а ты часовню ставишь. Он молчал. Только тюк да тюк топором. Не любил говорить. Вот сейчас он разговорился. А так – всё молча. Даже когда я первый раз после смерти родителей приехал, так он и не заходил ко мне. Издалека посмотрел, что я делаю, и ушёл. Я вечером к нему заявился. Сахара, крупы, муки принёс. Только тогда он поблагодарил. Наутро принёс мёда и брусники на меду.
– А что это такое?
– Это он бруснику собирает. В бочки, закопанные в землю, засыпает, а сверху мёда много льёт. И всё это у него стоит. Год, два, три. Получается для иммунной системы очень хороший стимулятор, ну, и хмель присутствует. Съедаешь миску такого вот желе,