то какое дело, Ифир? – хмыкнул ублюдок, неохотно слезая с коня и кривясь от ударившего ему в лицо с моря ветра. – Ты пришел сюда развлечься, а не отстаивать родовую честь. Чума и проказа, ты даже не член нашего рода.
– Быть может, я даже ближе господам Каранай, чем ты, Чадд, – вновь пырнул незаконнорожденного паренька Энхе Заян. Ублюдок не ответил, стиснув зубы и, покачав головой, плюнув под ноги в сторону индавирца.
Данни, погладив по гриве Рассветную Синеву, осторожно спешивался с нее. Вдалеке ударил колокол, разнося по окрестным улицам леденящий душу гул. От этого звука Данни вздрогнул, чуть было не навернувшись в стременах, однако, устоял, держась за поводья и опустился на землю. Синева озадаченно посмотрела на него и парень погладил лошадь по шее.
– Поджилки трясутся, Данни? – улыбнулся брат.
– Немного, – не стал лгать он.
– Боишься? – глянул на него индавирец. – Страх не делает тебе чести в бою.
– А я и не боюсь… – нахмурился Данни.
– Решительный воин тем первее вскроет противнику глотку, чем меньше он трясется при виде блеска вражьего меча, – сказал Энхе.
– Брехня, решительный и бесстрашный дурак тем первее сдохнет, бросившись на вражью пику, – фыркнул ублюдок, одергивая попону своей лошади. Там висел самострел, что приволок Рейвин с индавирцем из своих странствий.
– Зачем ты притащил это сюда, ублюдок? – свел свои острые брови чужак.
– Стрела – оружие трусов, – сказал брат.
Чудное оружие, родина которого была на юге. Кажется, как раз в Сефидском царстве, было популярно и в Индавире, и на востоке. Однако тут было редкостью и казалось чудом военной мысли. Напоминавшие луки самострелы были опасны и пробивали любой нагрудник на близкой дистанции, что было под силу не каждому луку. Однако, прежде, чем выстрелить, этот прибор нужно было еще натянуть, что составляло проблему куда более сложную, чем с луком в руках. Ублюдок любил этот самострел, находя в его убийственной мощи какую-то красоту. Отец тоже поражался опасности этого оружия и заявлял, что «будь у наших предков такие приблуды, пожалуй, анвары бы до сих пор властвовали в горах».
Сняв с лошади самострел, или же, как называл его по арвейдски Энхе «арбалет», ублюдок покрутил его в руках, любуясь натянутой тетивой и вынул из вьючного мешка на кобыле болт. Данни вновь покосился на оружие.
– Убери его обратно, ублюдок. Еще не хватало нам, чтобы ты случайно спустил его себе в ногу, – возмутился Энрик. – Или, тем паче, в кого-нибудь из нас. – Данни знал что его брат предпочитает навороченным способам убийства старую добрую рукопашную.
– Это что, страх мелькнул в твоей речи? – ухмыльнулся Чадд, положив арбалет себе на плечо и покрепче его сжав. – Не дрейфь, моя рука не дрогнет при виде каких-то ицхов.
– Бесчестно нести эту дрянь на дуэль, – скривил губы Энрик, стукнув древком копья о мощенную камнем дорожку под ними.
– Что знает de brasto о чести? – ухмыльнулся индавирец. Его чудное произношение старшего арвейдского