за дверь, увлекая за собой вторую горничную.
Хаук вздохнул, оглядывая свое имущество. У него ушла бы неделя чтобы привести все это хоть в какой-то порядок. На одежде кое где виднелись свежие швы. Потертости на снаряжении аккуратно заделали и отполировали. Шлем так и вовсе выглядел как новый.
– Вы так и будете на меня смотреть, – поинтересовался Хаук у горничной.
– Не извольте беспокоиться, сударь. Я уже видела вас голым.
– Признаться…. Я смутно помню вчерашний вечер. Но нежные руки запомнил. Надеюсь, я не доставил хлопот и не распускал руки?
– Ни чуточки, – горничная покачала головой и слегка покраснела. – У вас сильное, красивое тело.
– Все может быть… – ответил он вскользь.
Раз стесняться смысла не было, Хаук проворно скинул сорочку. Первым делом он натянул нижнее белье и штаны, которые подсели при стирке, с держались как влитые. Затем он надел начищенные сапоги и плотно зашнуровал их. Кожа, пропитанная маслом и воском, стала заметно мягче. Шнурки скользили абсолютно легко. Теперь, когда обувь на ногах, можно было облачаться в остальное снаряжение. Делал он это быстро. Отточенными четкими движениями. Примерно через пять минут он полностью снарядился. Точно так же, как днем ранее. Единственное что он сделал иначе – это сразу вложил клинок в ножны, чтобы никого не пугать понапрасну. Последнее, что он на себя надел – это черный, начищенный до тусклого блеска наруч повелителя. Самый важный в его жизни трофей.
– Простите, сударь, а вы правда умеете всем этим пользоваться? – несмело спросила горничная.
– Боюсь, что так.
– Простите за любопытство. А… это вы убили владыку?
– Владыка был так сконфужен нашим появлением в замке, что не доставил этой радости никому. К великому сожалению его хватил удар, и он упал замертво. – честно ответил Хаук.
– Легко же отделался… – тихо процедила она, теребя фартук.
– Вероника?
– Да, сударь? – встрепенулась она, услышав свое имя.
– Простите за прямоту, мне вдруг стало интересно. В отличие от Марен вы прекрасно выглядите. С вами он тоже что-то сделал?
– Ой! Сударь… простите мое поведение, – спохватилась она. – Позвольте проводить вас к завтраку?
Горничная попыталась выскользнуть в дверь, но Хаук не сошел с места. Поняв, что от ответа не убежать, Вероника шагнула назад и покорно склонила голову.
– Вы сказали, что у меня нежные руки? Что ж, извольте взглянуть… – Горничная неохотя сняла черную бархатную перчатку и протянула гостю свою руку. Солнце еще толком не встало, но Хаук хорошо разглядел шрамы от вырванных с корнем ногтей, на ее тонких изящных пальчиках. Застарелые, давно зажившие, но все же уродливые.
Хау склонился и поцеловал протянутую ему руку. Затем накрыл ее своей теплой ладонью и улыбнулся. Как бы извиняясь за свой вопрос.
– Так, вы проводите меня к завтраку?
– Да, сударь, – улыбнулась Вероника в ответ. – Конечно. Прошу за мной!
Спустившись по ступенькам в конце коридора, горничная свернула налево. Она провела гостя мимо высоких