ты не за себя ли испугался?
– Здрасте! Да если б это по Мариночке не стукнуло, я б только радовался, что они наконец услышат про Голгофу!
Майданов помолчал, подбросил несколько раз и поймал монету… И высказал резюме:
– В общем, так: ты отвлекаешь Алину – надо, чтоб она вышла, а я захожу в кабинет Шерифа…
– Зачем? – честно не понял Женя.
– За магнитофоном!
– Погоди, погоди! Тут надо рассчитать на пять ходов вперед – может, это только напортит? И потом…
– Что?
– Неловко все же…
Один лестничный пролет Майданов шел молча, потом остановился и сказал:
– Вот поэтому вы, интеллигенция, не класс, а только прослойка. Что неловкого-то – отобрать свое? Мы ж отдадим кому? Юльке. Она хозяйка? Она! Значит, что? Значит, обратно будет справедливость.
Адамян хотел возразить, но майдановская логика была слишком проста и пряма для него.
– А как ее отвлекать, Алину? – спросил он.
– Ну скажи, что о ней спрашивал один человек. Высокий, скажи, спортивный. И тяни резину, что ты обещал его не выдавать… И уходи. Она пойдет за тобой, как нитка за иголкой.
– Это что, проверено? – Многознающий Адамян был, как дитя, неопытен по части женского сердца и распахнул глаза.
– Тыщу раз.
…Все шло как по нотам. Из канцелярии Алина вышла вслед за Женей, заинтригованная предельно:
– Ну намекни, Жень… Ну хоть на какую букву?
– На «эс».
– Стеблов Костя? Старший пионервожатый?
– Алина, не могу, слово дал. – Адамян сдерживал смех: способ действовал безотказно.
– Если Стеблов – неинтересно… А подбородок у того человека раздвоенный, да? А глаза черные.
– А вот и нет. Серые!
– Серые – это хорошо. Только у тех серых, которые я имею в виду, фамилия совсем на другую букву, – вздохнула Алина. – А если ты на своего Смородина намекаешь, то давай не ври: мы-то знаем, на ком у него свет клином сошелся… На каком недоступном предмете! – засмеялась она.
– На каком? – застыл Женя.
– Не знаешь? А друг называется! Ну давай на обмен: я тебе эту тайну шепну, а ты мне про того человека… А?
…Проводив их критическим взглядом, Майданов прошел в дирекцию спокойно.
В кабинете магнитофона не было. Ни на столе, ни внутри стола, ни на стеллажах, ни на подоконниках. Неужели в сейфе? Тогда это мертвое дело. Уже признав свое фиаско и собравшись исчезнуть, Майданов напоследок рискнул открыть большой желтый портфель, что лежал в кресле директора. Есть! Но ведь если вынуть магнитофон, портфель совсем легонький? Ну что ж… Пусть там пока полежит один из этих томов Большой советской энциклопедии – книги, товарищ директор, ваши, а магнитофончик, извините, – нет!
…Уроки кончились. Раздевалка гудела, девчонки, одеваясь, теснили и перекрывали друг друга возле зеркала.
Юля уж надела шапочку, когда рядом оказался Майданов: вид у него был таинственный.
– Ты ничего не потеряла?
– А что?
Он медлительно открыл свой портфель, в который