последствиям.
Но сейчас он об этом не думал.
Он шагнул вперед и позвал:
– Бранн!
– Значит, ты вернулся, – возникла у него в мозгу холодная мысль. – Что ж, устройство, которое я дал тебе, не убило Льези, но это я скоро исправлю. Что касается тебя… – Последовал знакомый беззвучный смех.
У Миллера на лбу выступил пот.
– Подожди, – быстро подумал он. – Я могу сказать тебе, где Ци.
Он ощутил нерешительность соперника, но миг спустя последовал торопливый вопрос:
– Где? Где она?
– Ты…
Миллер почувствовал, как разум стоящей на помосте женщины поспешно закрывается от его мыслей. Бранн не мог позволить себе узнать правду. Просто не мог.
– Ну? – поторопил Бранн. – Отвечай!
Встревоженные, ничего не понимающие Орелла и Льези молча ждали. И тут Миллер нашел ответ. Он расстегнул браслет часов, которые Орелла вернула ему, изъяв из них смертоносное устройство. Как часы эта вещь была бесполезна, но Миллер по привычке оставил их на руке.
– Возьми, – сказал он.
Бранн – он же Ци – не пошевелился.
Миллер протянул часы:
– Они больше не опасны. Разве не видишь?
– Это обман. Ты не знаешь того, что желаю узнать я. Почему я должен тратить на вас время?
– Если хочешь найти Ци, – подумал Миллер, – тебе придется взять эту вещь. Конечно, если не боишься.
Часы вырвались из его пальцев и, сверкающей молнией пролетев через зал, оказались в руке Бранна.
Миллер глубоко вздохнул:
– Переверни их. Вот так. Поднеси к лицу. Да, правильно. Теперь… открой глаза.
– Мои глаза не открываются.
– Открой их!
– Они никогда не открывались!
Неподвижный воздух, казалось, звенел от напряжения. Вдруг Миллер почувствовал, что Орелла присоединилась к нему:
– Если откроешь глаза, то найдешь Ци.
И это было единственное, что могло пробиться через глухую броню в безумный полуразум Бранна. Белые веки дрогнули… Длинные ресницы медленно поднялись…
Глаза Бранна посмотрели на отполированную металлическую крышку часов. Глаза Бранна взглянули в маленькое зеркало… в глаза Ци!
Глаза Ци, широко раскрывшись от ужаса, смотрели в глаза Бранна!
Не было никакой защиты от мысленной лавины, обрушившейся на потрясенный, кричащий в панике разум – нет, на два разума, находящихся в одном теле. Впервые Бранн увидел ту, кого искал с момента своего загадочного рождения. И впервые Ци увидела свое собственное лицо, искаженное холодной ненавистью, ставшей неотделимой чертой Бранна.
Миллер же испытывал только жалость. Главный принцип психотерапии – добиться, чтобы пациент посмотрел в лицо собственной болезни. Но ни одному обычному шизофренику не приходилось столь жестоко срывать темную завесу со своего сознания. Обычный человеческий мозг обладает защитным механизмом против подобного вторжения, и этот механизм срабатывает автоматически.
Ци принадлежала к народу,