а на деле сторонились, старались поскорее оказаться от такого малыша как можно дальше и вообще забыть о нем. Может, бессознательно боялись чем-то заразиться, а может, просто не хотели расстраиваться.
Костя, понятное дело, таких страхов не испытывал, но дети были для него всего лишь пациентами, сырьем для работы, как тесто для пекаря или мрамор для скульптора.
Наде было очень жаль, что Коршунов такой равнодушный и холодный человек, немного грустно, что он, видя ее с дефективной Юлечкой на руках, невольно переносит часть своего отвращения и на нее саму, но что-то изменить она была не в силах. Костя такой, как есть, и она тоже, и любовь так сильно пустила корни в ее сердце, что уж непонятно, какими чудовищными пороками избранника можно ее вытравить. Остается только радоваться, что чувства ее безответны, и как бы дальше там ни повернулось, а жить с этим черствым сухарем Наде никогда не придется.
Приближался конец Яновой барщины. Белые ночи давно сменились темными и таинственными августовскими вечерами, кое-где начала подсыхать и желтеть листва, подступили еще по-летнему шумные, но уже долгие и промозглые осенние дожди, утренние часы дышали туманом. Начиналась осень, а с нею новый учебный год и новые надежды.
Яну льстило, что он понравился своим временным коллегам настолько сильно, что его не хотели отпускать, и начмед даже собирался пробить клиническую базу кафедры, чтобы Ян мог и дальше работать в этой больнице. План был хорош и всех устраивал, но для его реализации следовало подождать минимум два года, когда Ян защитит диссертацию и станет полноправным сотрудником кафедры. А сейчас ему предложили пару-тройку дежурств в месяц, от чего Ян, естественно, отказываться не стал.
Неплохая стипендия, дежурство тут, дежурство там, и, сложив все свои финансы, Ян вдруг с удивлением осознал себя богатым человеком. После многолетней привычки к нищете это оказалось довольно странное и грустное чувство.
Юный голодранец, перебивающийся от стипендии до стипендии, а случайные подарки судьбы беззаботно спускающий на разные плотские удовольствия, уходил в прошлое, а на смену ему появлялся респектабельный мужчина с конкретными целями и серьезными планами на жизнь.
Теперь доходы позволяли завести, например, сберкнижку и копить на автомобиль. Или на первый взнос за кооператив.
И уж конечно, такому солидному человеку в первую очередь необходимо подумать о женитьбе. Ян думал, и, надо сказать, гораздо чаще, чем о машине или жилищном вопросе.
Он скучал по Соне, да и Оля, внезапно вынырнувшая из прошлого, вызывала самые теплые чувства.
Ему приходилось почти каждый день видеться с обеими девушками по работе, и, черт возьми, они обе нравились ему! Но обе вели себя подчеркнуто по-дружески, упорно не понимая тонких и не очень намеков.
На первый взгляд между милой Олей и сдержанной Соней было мало общего, но обе они были хорошие девушки, и Ян знал, что мог бы, что называется, построить семью и с той и с другой. Если бы хоть одна из них согласилась, а не держала его за коллегу и приятеля.
Оля