это похоже не его случай. Причину Пашкиной «трагедии» надо искать в другом.
В палату вернулась мама. Лицо ее было встревожено. Она села ко мне на койку и погладила по голове.
– Я на работу. Скоро придёт бабушка, принесет поесть и тёплые вещи, – сказала она, поцеловав меня в лоб.
О, ещё и бабушка есть. Парень вообще в шоколаде.
Матушка ушла. А я лежал и обдумывал ситуацию.
– Как настроение? – подсел ко мне Николаев. Ему явно что-то было нужно.
– Нормально, – ответил я, вопросительно взглянув на него.
– Как самочувствие?
– Нормально.
– А с моста вчера чего сиганул?
– Я не помню. Может, я поскользнулся и нечаянно упал?
– Конечно, – задумчиво проговорил Иван. – Нечаянно через перила перелез…
– Я честно не помню. Может, конфликт какой-то с кем-то? Ты ничего не слышал? – спросил я.
– Нет.
– Может, в школе что? – не терял надежду я.
– Не знаю.
– Может у меня любовь безответная?
– Гадать можно до второго пришествия, – оборвал меня Иван.
– А кстати, какое сегодня число?
– 11 февраля.
– Семьдесят первый год?
– Ну а какой же?
– Я так, уточнил просто.
– Завтрак! – послышался в коридоре зычный женский голос.
– О! Поедим! – обрадовался я. – Пойдемте?
– Куда? – хором спросили Митрич и Иван.
– На завтрак.
– Сиди. Сюда принесут, – осадил меня дед и сел в кровати. Он вообще мало ходил. Видимо, лиса его сильно потрепала.
Я ждал, сидя на кровати и нетерпеливо потирая руки о колени. Вскоре дородная высокая хохотушка, похожая на Нонну Мордюкову, в белом халате с темной косой, торчащей из-под белой косынки, вкатила в палату двухуровневую тележку, похожую на сервировочный столик на колесиках.
На тележке сверху я разглядел разваренную гречневую кашу в мисках из нержавейки. На втором уровне стояли кружки, накрытые подносом с хлебом. На каждом ломтике хлеба маленький кусочек масла.
– Проголодались?! – громко спросила буфетчица. – Налетай!
С её появлением как будто ураган в палату ворвался. Хохотушка проворно расставляла нам миски с кашей и кружки по высоким табуреткам у изголовья коек. Потом положила каждому на кружку ломтик хлеба с маслом.
– Приятного аппетита! – хохотнула она и скрылась в коридоре со своей тележкой.
Я был очень голоден. Жидкая каша закончилась быстро. Ложки у меня не было, и я кашу просто выпил и вылизал миску. Чай я выпил еще перед кашей, так как не пил со вчерашнего вечера. Дожевывая несчастный ломтик хлеба вместе с кусочком масла, я огляделся вокруг.
Митрич, заметив мой голодный взгляд, предложил мне свою кашу, так и стоявшую нетронутой на его прикроватном табурете.
– А ты? – спросил я его для приличия, находясь на низком старте у своей койки. Митрич только махнул рукой.
Вторая тарелка с кашей