брать железку затемно, еще до наступления рассвета. "Ромашке" выпала честь первой начинать атаку. В качестве усиления батальону придают роту автоматчиков. Они приходят вечером – все в белых маскхалатах и, как я слышал из разговоров, первыми начнут атаку на участке 1-й роты. Здесь ближе всего до железнодорожного полотна. Первая рота, потеряв почти половину своего состава, позиции свои всё же не сдала.
Нам тоже пришло пополнение в лице взводного и трех телефонистов. Впереди организуется еще одна точка связи, "Сирень" – КП роты автоматчиков. На "Сирень" потянули кабель рядовые Маштаков и Ботвич. За ними ушли взводный и рядовой Мельников. Я с Еременко остаюсь на "Ромашке". Сюда же пришел новый "Седьмой".
Ночью всем выдают завтрак, водку и НЗ. В темноте и тишине, на морозе, за белоснежным столом проходит очередной "банкет" в батальоне. Неожиданно взлетает осветительная ракета и на некоторое время становится светло. Тестирующие и тестируемые ложатся и замирают. Ракета догорает и спускается на землю. Вновь и тихо, и темно, и "банкет» и жизнь продолжаются.
Под утро рота автоматчиков выползла на "нейтралку" и тихо подобралась к железнодорожному полотну. Затем так же тихо и незаметно перемахнула через "железку" и неожиданно для немцев свалилась в их окопы буквально на "голову". В тишине и темноте завязался рукопашный бой. На подмогу автоматчикам пошла первая рота, затем двинулись вторая и третья. Опомнившись, открыла огонь немецкая артиллерия, но роты уже успели добежать до железки и вышли из-под обстрела противника.
КП батальона переходит ближе к успешно наступающим ротам под полотно железки. Тянем с Еременко линию вслед за комбатом и его "камарильей". Противник еще не успел перенести огонь по нашей, продвинувшейся вперед пехоте, а потому бьет по старым, ранее пристрелянным позициям. И штаб, и мы попадаем под шквал этого огня. Комбат, а за ним и ординарец рванули сквозь огонь к полотну. За ними рванул начальник штаба, но, раненый в ногу, упал на снег. Ординарец тащит его обратно к нам. Мы с катушкой так быстро бежать не можем. Бегу трусцой под аккомпанемент разрывов, а Еременко сзади расправляет и укладывает кабель. Вот и проклятая пехотой, но спасительная сейчас для нас железка, за взятие которой отдано уже столько жизней. Ложимся рядом с комбатом под невысокую насыпь полотна, подключаем телефон и отдаем трубку комбату. Слышу, как "Десятый" докладывает "Седьмому", что окопы за железкой «карандаши" взяли почти без потерь. Первая рота и автоматчики преследуют противника, вторая и третья расширяют прорыв по железнодорожному полотну и заняли станцию Жарок. Самой станции нет – она разрушена. "Седьмой" отвечает, что дана команда первому и третьему батальонам начать атаку и двигаться навстречу ротам, а в прорыв на помощь "Ромашке" он даст свой резерв, который вот-вот должен прийти к нам.
Так удачно начатая атака к полудню захлебнулась. Батальоны так и не смогли сдвинуться с места, а резерв "Седьмого" запоздал и из-за сильнейшего огня уже не смог перемахнуть через железку на помощь ушедшим вперед ротам.
Немец очухался