Находя множество предлогов, Алекса крутилась на кухне и не могла не заметить, как из-за случайно обронённого кем-то слова его холодные, колючие глаза наливались кровью, а непристойное чавканье жвачкой лишь усиливалось. Его бестактное поведение и развязная манера заставили Алексу внутренне содрогнуться, как и в тот злополучный свадебный день, когда при выходе из лимузина один из его друзей, галантно подавший Марии руку, вдруг получил увесистую оплеуху, сопровождающуюся недвусмысленной угрозой о том, что он не посмотрит, кто перед ним стоит, и проломит голову любому, кто решится поухаживать за его женой…
И как на самом деле чувствует себя сейчас её мама? Счастлива ли она в этом браке? Девочка несколько минут следила за тем, как они общаются между собой. Всегда компанейская и гостеприимная Мария вела себя намного сдержаннее, чем обычно, она заметно волновалась о темах разговора, затрагиваемых за столом, не блистала красноречием и слишком часто поглядывала на его щетинистое, светлоглазое лицо, искажённое то самодовольной улыбкой, то оскалом. Он беспрерывно курил, не ослабевая своей хватки, а как только наступал общий гогот веселья, выпускал три коротких отдельных смешка, будто загонял пули в сидящих перед ним людей.
Алекса была крайне обескуражена. Наблюдая картину со стороны, она ломала голову над тем, как этот мужчина, который раньше, несмотря на свою брутальность и жёсткость, так трепетал, смущался и лебезил перед её мамой, вдруг стал хозяином положения, заставляя Марию играть по его правилам.
После школы Алекса вернулась домой в задумчивом настроении. Весь день во время занятий за окном шёл снег, и она практически не сводила глаз с белых хлопьев, медленно падающих вниз. Они напоминали ей множество лёгких перышек, умиротворяюще скользящих в воздушном вальсе. От почти сказочного голоса учительницы литературы, которым она рассказывала трактовку одной любопытной повести, ей и вовсе захотелось, чтобы с ней приключилось нечто необыкновенное.
Некоторое время литературное послевкусие сохранялось в ней, но невыносимая тишина в доме всё же взяла над ней верх и стала выветривать последние капельки благоговения. Дома не было ни души, исключение составляли лишь животные. Обдумывая, как остановить неумолимо назревающую скуку, она схватила первую попавшуюся кассету и, вставив её в магнитофон, хрустнула кнопкой play. По квартире разлилась энергичная поп-музыка, создав ощущение оживления и чьего-то незримого присутствия. Тщательно вымыв руки и лицо жидким кокосовым мылом, запах которого не могла терпеть сестра, она взглянула на себя в подвесное ажурное зеркало и неожиданно расстроилась. Капельки воды еще дрожали на коже и скатывались, оставляя влажные дорожки.
«Почему я выгляжу именно так? – рассматривала себя Алекса, оттягивая пальцами прохладные щеки. – Почему у меня такое лицо? Именно такой нос, а не другой? А эти уши? И когда, наконец-то, я изменюсь? И изменюсь ли вообще?». Изучая своё отражение