на глазах. Мария стояла рядом с Алексеем в нарядном костюме, расшитом в восточном стиле. Улыбка с еле заметным напряжением мелькала на её накрашенных губах, а руки, сцепленные в замок, тихонько раскачивались, не находя себе места. Почему Алексе кажется, что её мама ведет себя больше хлопотливо, чем по-хозяйски. Вращается вокруг него, словно планета вокруг Солнца, пытается угодить, приспустить его пар и говорит с ним неестественно тихим, успокаивающим голосом. Хозяйка своего имущества, хозяйка своей жизни, хозяйка собственного бизнеса буквально преклонялась перед ним. Невольно Алексе вспомнилась его фраза, которую он практически пропел сразу после свадьбы. «Я женат! И на ком! На самой Марии Димченко!». Отчего же теперь сама Мария Димченко будто покорствует ему, обхаживая этого мужчину и заискивая перед ним. Неужели он заслужил такое уважение? Или мама ведёт себя так, потому что чего-то боится?..
«И как этому пропавшему художнику удалось закончить за несколько дней то, что он не мог закончить почти год?» – недоумевала Алекса, любуясь действительно изысканным изображением любимой мамы. На картине она будто оживала в своей грациозной позе, чуть облокотившись на руку. Белые, полупрозрачные ткани, соскользнувшие с её плеча, как наяву передавали свою мягкость и лоск. Во всём чувствовалась удивительная лёгкость – в складках шёлковой ткани, в едва уловимом свечении вокруг, в переливах красивой смуглой кожи. Её женственная поза перекликалась с царственной осанкой и величественным поворотом головы, её шея и пикантное декольте приковывали особое внимание. Алекса видела перед собой женщину, достигшую совершенства в красоте, и с трудом верила, что это её мама. Мария. Покровительница всего земного и иноземного. Женщина, созданная для украшения обложек глянцевых журналов. Благородный профиль, чуть заостренный подбородок, греческий нос, высокие чёткие скулы и огромные выразительные глаза, таившие магическую силу. Каштановые волосы змейками струились вдоль её руки. Несмотря на обнаженное плечо и столь интимное одеяние, она казалась крайне целомудренной.
– А ты у меня ещё та штучка, жёнушка моя… – захихикал Чирик, явно удовлетворённый её столь живописной сексуальностью и, воспользовавшись всё тем же карманным оружием, вызволил из обёртки две другие картины. Эти холсты оказались намного контрастнее предыдущего и содержали в себе уже не пастельные, а красочные оттенки.
Резко обернувшись на сестру, Алекса поняла, что ей не послышалось. Обескураженность и негодование на лице Лины проявилось в полной мере, а в попытках справиться с переполнявшими её эмоциями она пока издавала лишь скрипы, предвещающие слёзы. Сестра была на грани истерики.
– Лина, доченька, ты чего? – встревоженно поинтересовалась Мария, глядя на закипающую дочь.
– Это просто отвратительно! Уродина! Посмотрите на это вытянутое, как у лошади, лицо, на этот огромный лоб, фигура – будто с другого человека… – сдержанность египетской мумии лопнула, и она, не смея больше задерживаться возле объекта