Будем догонять твои мысли…
Этот неизвестно откуда взявшийся в качестве «доброго друга» Марии Алексей Ларин моментально пополнил списки частых гостей и стал посещать их дом с завидным постоянством. В глазах Алексы он был более чем непредсказуемым типом – то внезапно появлялся без какого-либо предварительного звонка, то, наоборот, предупреждал о своём намерении заехать, но так и не приезжал. Бывало, он приходил к ним ни свет, ни заря, спешно выпивал чашку кофе, нервно выкуривал пару сигарет «Мальборо» и, распрощавшись с хозяйкой, уезжал со своими дружками, караулившими его у подъезда в тонированном внедорожнике. А иногда он совершенно не торопился уходить и, с комфортом расположившись в гостиной, засиживался до поздней ночи, играя с бокалом виски. В такие дни Алекса забиралась в мамину постель, по-хозяйски устраивалась там и не смыкала глаз до тех пор, пока полушёпот и писклявые смешки, раздающиеся из гостиной, не затихали вместе с хлопнувшей входной дверью. Между тем, за последние несколько визитов он всё же преподал ей пару уроков уличного свиста.
Излишний интерес ко всему, что её не касалось, заставлял Алексу присматриваться к окружающим и много размышлять, а несколько десятков детских детективов, уложенных на её полках, давали ей крохотную надежду на то, что ей, как и героям книг, так же легко удастся распознать человеческие пороки, определить скрытые мотивы и корыстные цели. И тем привлекательнее была эта слежка, ведь объектом для изучения был не кто иной, как их непредсказуемый гость, который старательно продолжал предпринимать попытки с ней подружиться. Всегда коротко стриженый, холёный, вкусно и резко пахнущий, он не вызывал отторжения или неприязни и даже притягивал. Но его бегающие глаза не давали Алексе покоя. С виду этот «шкаф» казался абсолютно непробиваемым и непоколебимым, но как только появлялся повод, Алекса видела, как он становился другим – холодная и сдержанная манера общения превращалась в беспредельно-развязную, сжатая челюсть начинала вращать жвачку, лицо искажалось от внезапного тика, плечи нервно подёргивались.
Забегая под разными предлогами на кухню, Алекса косилась в сторону Ларина, зрительно фотографируя его ярко выраженный профиль с чуть смещённой переносицей. Она наблюдала за жизнью его рук, которые он резко заламывал в запястьях, вслушивалась в его смешки, звенящие, словно осколки, в тон голоса, которым он рычал в чёрную мобилу. Но ещё больше случавшихся в его настроении резких перемен девочку настораживало несвойственное поведение Марии по отношению к нему. Алексе казалось, что мама говорит с ним сугубо официально, как начальник со своим подчинённым, что-то разъясняя ему, вводя в курс дел, обсуждая с ним возможные варианты, делегируя, решая спорные вопросы и давая ряд поручений, которые он беспрекословно исполнял. А в другие дни не было ничего официального, и они пили ром в гостиной, как старые добрые друзья, которых связывает нечто большее, чем простые формальности.
Необъяснимое подсознательное чувство ставило перед ней барьер, не давая возможности поверить в то, что он действительно ищет с ней дружбы. Часто