к месту книги и, кажется, даже всплакнула. «Съезжу к маме за сыном, и катись этот Левашов куда подальше. Распустил шпану». Вспомнив про телохранителей, Кира подумала о Ветлицком, давно ли она жалела его – одинокого, и вот у неё почти то же: муж в бегах; правда, фирма ещё работает, но уже всем ясно, что Левашов просчитался. Впрочем, ещё ничего не потеряно и рано ставить на себе крест. Поразмыслив таким образом, одинокая женщина успокоилась и ещё усердней принялась за уборку квартиры.
Про случившееся в Отрадном Мирра Нестеровна узнала случайно. Её тайное увлечение – Виктор Блинов, капитан в отставке, бывший десантник, а нынче просто Виконт, председатель Фонда инвалидов войны Афгана, заехал за своей пассией в Союз писателей через день после того, как Ветлицкий оказался в больнице.
Статный красавец Блинов слегка походил на улыбчивого цыгана, скорей всего потому, что нечто хищное проскальзывало в чертах его правильного лица, полублатной манере держаться, тяге весело проводить время, и всё-таки с Миррой он познакомился на похоронах одного из своих друзей, которого привезли в «цинке» уже с другой, чеченской войны. Тот парень в мирной жизни увлекался поэзией, подавал надежды. Председательница писательского Союза читала стихи погибшего, и многие плакали. Даже у Блинова, прошедшего огонь и воду, защемило сердце. Поэтесса покорила афганца прежде всего своей твёрдостью духа, с того скорбного дня они и стали встречаться.
– Далеко едем? – спросила, усаживаясь на переднее сиденье, женщина.
– Сегодня близко, а ты торопишься?
– Да нет, почти как в песне, спешить мне некуда.
В квартире, куда они поднялись, Мирра ещё не была ни разу: чистенькие комнатушки, вроде бы всё на месте, а впечатление – нежилые.
– Мы что, опять в какой-то отстойник попали? Здесь, кажется, уже год никто не живёт?
– С чего ты взяла?
– Холодильник пуст, как в плохой гостинице.
– Почему как в плохой?
– Вот заладил. Да потому, что кончается на «у». В ванной-то мыло хотя бы найдётся?
– Ты же не доктор перед клиентом, чтобы руки мыть, – пошутил Блинов.
– Хоть и не доктор, а приёмные дни и у меня бывают. Например – завтра опять мальчишки придут, стихи читать будут. Смешной народ эти самодеятельные поэты. У каждого свой бзик: Влад Булгабин, который с радио, под юродивого косит, помнишь?
– Знаю, шизик, скорей всего.
– Тоже скажешь, или Ветлицкий, школьный учитель.
– Тот, который тебе в рот заглядывает?
– Ревнуешь?
– А чего мне ревновать, пусть сначала выживет, тогда посмотрим.
Мирра побледнела, и Блинов понял, что зря он ляпнул своей дамочке про её подопечного, но дело уже было сделано.
– Что за шуточки идиотские?
– Почему шуточки, – невозмутимо произнёс бывший афганец, которого не так-то просто было сбить с толку. – Говорят ему крепко досталось: бандюганы наехали, подожгли квартиру, но соседи за стеной кипеж подняли.
– Ну а дальше? Да и с чего бы наезжать на Ветлицкого-то?
– Не знаю, парня спасли, а жена…
– Сгорела?
– Не