оделся и спустился к комнате моего дяди. Он тоже оделся, почистил щёткой свою феску (турецкий головной убор). Увидев меня в зеркале входящим, он повернулся и сказал:
– С благословенным добрым утром, дитя моё, ты же сегодня меня проводишь?..
Я засмеялся и сказал:
– С гордостью, мой господин.
Что-то бросилось мне в глаза рядом с его железной кроватью с жёлтыми набалдашниками… Белый мех?… Или… Собака?… Я подошёл с любопытством. Приблизившись, я увидел, что на меня смотрят два блестящих чёрных глаза. Это не была ни собака, ни кошка…
Я машинально воскликнул:
– Ах, какая красивая вещица!
Мой дядя с тщательной аккуратностью водрузил феску, которую отчистил, на свою голову. Подошёл ко мне и сказал:
– Она действительно прекрасна. Эту обезьяну мне подарили индийские купцы. Когда она мне досталась, я не решился продать и избавиться от неё.
Я удивился:
– Разве это обезьяна? Я никогда не видел белых обезьян!
Мой любезный дядя рассмеялся. Он погладил белую обезьяну:
– Она единственная в своём роде в Индии. Необыкновенно смышлёная. К тому же редкая.
По мере моего изумления он рассказывал про поступки, свидетельствующие об её сообразительности, играх и знаниях. В конце он сказал:
– Я подарю её тебе на память. Я вижу, что она понравилась тебе.
Ой-ой-ой… Что я буду делать с обезьяной? Наказание Божье! Ели бы хоть получать от этого удовольствие… Белоснежная штучка. Но она показалась мне странной. Я отказался:
– Я не хочу.
Мой любезный дядя продолжал настаивать, считая, что я отказываюсь из вежливости. Что мне делать? Поневоле я согласился. В тот же день мой дядя уехал в Стамбул. Я остался с обезьяной один. Эта белая обезьяна имела настолько красивые зубы, что… На её лице не было хмурого выражения, как у других обезьян. Блестящая белая шерсть, изящные белые лапки выглядели очень милыми и мягкими. Очень чёрные глаза смотрели так очаровательно, что… Я взял её в свои объятья. Она была очень доверчива и послушна. От радости она извлекала звуки, похожие на рыгание. Когда мы пришли на пароход, все пассажиры были изумлены. Также как и я, они не видели такой белой обезьяны, которую им нравилось гладить, как кошку.
Когда мы зашли в Пиреи, я захотел продать эту красивую обезьяну. Больше десяти лир за неё не давали. Я пожадничал. Я решил сбыть её с рук. Что будет? Греция! Итак, и здесь никто не дал достойную цену этому замечательному животному. Теперь моё путешествие, по мере приближения к моему месту службы, как будто набрало скорость и стало сном. Я проехал Превезе и Янью и прибыл на телеграфную станцию. Это было красивое место. Виноградники, сады… Дали… Голубые горы… Потом пурпуровые горы… В высоких окнах здания телеграфа приятно трепыхался ветер. Почти все жители городка были греки.
Первые дни они с большим беспокойством проходили мимо. Я вспомнил