манят сердце вдаль,
пленяя наслажденьем;
Иной же раз глаза играют роль гостей
У сердца и мечтой с ним тешатся своей.
Итак, благодаря портрету или страсти,
Ты, и вдали живя, живешь всегда со мной,
Затем что мыслей ты избегнуть не во власти,
Когда я с ними век, они ж всегда с тобой;
А если и уснут, то образ твой здесь будет
И – на восторг глазам и сердцу —
их разбудит.
48. «Сбираясь в путь и свой бросая уголок…»
Сбираясь в путь и свой бросая уголок,
Я осторожно все припрятал под замок,
Чтоб все, что покидал, нетронутым осталось
И от лукавых рук все время охранялось.
Тебя ж, в сравненье с кем сокровища —
ничто,
В ком блещет столько благ для сердца
и для взора
И не решится с кем равнять себя никто,
Я не могу укрыть от рук простого вора.
Я ни в какой тебя не заключал тайник,
За вычетом того, где твой не блещет лик,
Хоть знаю, что он здесь —
в груди моей – таится,
Откуда волен ты уйти и вновь явиться.
Но и оттуда, друг, возможность есть украсть,
Когда ты можешь влить
и в добродетель страсть.
49. «Ко времени тому, что шествует вперед…»
Ко времени тому, что шествует вперед,
Когда оно, мой друг, когда-нибудь настанет,
Когда твой хмурый взгляд
в мои пороки канет
И ты своей любви сведешь последний счет;
Ко времени тому, когда пройдешь ты мимо,
Приветствуя меня лучами глаз твоих,
И страсть, свои плоды раздавшая незримо,
Найдет причину вновь
для взглядов ледяных, —
Ко времени тому готовиться я стану,
Стараяся сознать все промахи вполне,
И сам же на себя всей силою восстану,
Чтоб право на твоей сияло стороне.
Ты волен хоть сейчас навек
со мной расстаться, —
Да и зачем тебе любить меня стараться?
50. «Мой друг, как тяжело свой путь…»
Мой друг, как тяжело свой путь
мне совершать,
Когда все то, чего душа моя желает —
Свершения пути – меня лишь заставляет,
Удобство и покой припомнивши, сказать:
«Как много миль тебя от друга отделяет!»
Под гнетом бед моих мой конь едва ступает,
Причем инстинкт ему как будто говорит,
Что всадник от тебя нисколько не спешит.
И шпоры, что порой мой гнев в него вонзает,
Не в силах ускорить тяжелый шаг его —
И он на них одним стенаньем отвечает,
Что для меня больней,
чем шпоры для него, —
Затем