не особо умел себя вести. Потому Нуска медленно поднялся, отряхнул одежду и решил откланяться.
– Подожди… – внезапно остановила его сифа и тоже поднялась на ноги. – Ты в хороших отношениях с эрдом?
– Гм, ну как сказать… Вообще, мы недавно поругались. Я думаю, твоя мать об этом упоминала.
– Тем не менее он не только не наказал тебя за ту выходку, но и взял с собой, – задумчиво заключила она и сделала пару шагов к Нуске. Девушка оказалась так близко, что его сердце пропустило удар, зато он смог хорошенько разглядеть ее ярко-зеленые глаза. – Скорее всего, эрд Син оставит нас всех в деревне. Потому… Что бы ни случилось, проследи, чтобы эрд не выходил из себя и не контактировал с лесными… слишком долго. Не читал ли ты о «перегрузке дэ в каналах»?
– Я даже не встречал такой формулировки, – покачал головой Нуска, вслушиваясь в странные предупреждения.
– Тебе следует разузнать, как с этим бороться. Способов не так много, но ты должен справиться. А эрду… – девушка подняла голову и посмотрела на стремительно темнеющее меж крон небо, – еще не время умирать.
Сифа ушла, а Нуска остался стоять в замешательстве. Через некоторое время он почувствовал горящий взгляд на своем затылке и обернулся. Эрд сидел у костра и прожигал его глазами, словно пытаясь что-то выпытать.
«Да что же здесь происходит? Почему я чувствую себя таким придурком?! Я что, единственный, кто ничего не понимает? Тогда не будет ли лучше мне все рассказать, а не загадывать задачки на ночь глядя?»
Нуска нахмурился, но к эрду не пошел. Пусть смотрит себе, сколько вздумается, а он пока поможет приготовить ужин.
Так лекарь и поступил. Арценты развели второй костер, на который и пристроили огромный чан, полный бурлящей жижи. Выглядела она немного странно, но пахла неплохо. Нуска закатал рукава, ополоснул водой руки и начал крошить овощи. От разделки птицы лекарь наотрез отказался: даже в трущобах он предпочитал перекусить рыбой или яйцами, но не вытаскивать органы и потроха из мертвой туши.
«Органы должны быть внутри, внутри!» – хмуро думал он.
Приближалось время ужина. В лесу стрекотали последние насекомые, а кое-где слышалось сонное уханье сов. Похолодало. Нуска нещадно мерз, но все равно не жалел, что оставил теплые одежды во дворце. Он не хотел выделяться или как-то подчеркивать свою значимость, тем более если им придется столкнуться с кем-то из лесного племени.
Лесное племя… Нуска знал о нем не так много. Пускай его мать умерла, когда он должен был неплохо соображать, но никаких воспоминаний о тех временах у лекаря не сохранилось. Все, чем он интересовался, – это лесной язык и лесные песни. Они казались ему на редкость красивыми и мелодичными, в отличие от других пошлых песенок, которые доводилось слышать в трактирах. Лесные мелодии отличались легкой грустью, полной желаний о несбыточном.
Во всяком случае, так это понимал Нуска, проводя ночи за переводами старинных текстов. Ни одна история лесного народа не заканчивалась хорошо, а во всех легендах и сказаниях кто-то либо страдал, либо умирал, либо не достигал желаемого.
В