эту личность, этого неуемного диктатора от психологии. Этого гауляйтера души человеческой.
Однажды мне приснился сон (протолкуйте его, если сможете – по Фрейду). Клянусь, не вру. Передаю сон по-настоящему. В то время я уже начал записывать сны. Но об этом позже.
Я сижу в большом зале. Кругом – куча незнакомых людей. Встречаются, впрочем, и знакомые: одноклассники, однокурсники, продавщица Зухра из «Пятерочки», теренер Вадим из фитнеса, бомж Гаврюха с Пражской, мои кошки Савва и Муся, Навальный (не к ночи будь помянут), Эммануэль Макрон, Вахтанг Кикабидзе… Словом, весьма питательный винегрет из «бессознательного».
Все мы сидим в зале, а на сцене сидит Зигмунд Фрейд. Почему-то в виде актера Сергея Безрукова.
И вот Сергей Фрейд говорит:
– Дорогие друзья! Я – Фрейд. Вы все меня знаете. Как же меня не знать? Я актер Больших и Малых академических театров. Но «Фрейд» – это, как выяснятся, мой псевдоним. А вот мою настоящую фамилию я забыл. И вот. Я собрал вас здесь, эротопатосные мои, чтобы сообщить пренеприятное известие: я – не Фрейд. Я кто-то другой. Как вы думаете, кто я на самом деле? Жду ответа, как повара котлета.
И затих, закурив сигару.
Тут из зала стали звучать крики:
– Вы – Папироскин!
– Торчалкин!
– Сигаров!
– Писин!
– Либидовский!
– Сублиматенко!
Все кричат, кричат… А я молчу, потому что, как всегда, боюсь.
Зал откричался, а Фрейд-Безруков и говорит:
– Молодцы! Всё я это очень сильно ценю. Но всё это не то… А вот вы чего молчите, небритый очкарь с комплексом писателя, в третьем ряду седьмое место?
И элегантно тычет в меня своей фрейдистско-подсознательной сигарой.
– Я? – спрашиваю, а сердце так и замирает.
– Вы, вы, суперэго в трусиках…
Я молчу и вдруг выдаю неожиданно сам для себя:
– Вы – товарищ Огурцов.
Что тут началось! Зал буквально взорвался всяческими воплями:
– Сам ты Огурцов!
– Долой небритых!
– Бей очкарей!
И тому подобное.
И здесь я проснулся. В ужасе. А ведь Фрейд – это и есть товарищ Огурцов от психологии. Сон-то был вещий. А невещих снов не бывает. Я теперь это точно знаю.
Много лет я записываю сны. Конечно, не так регулярно, как, например, Лев Николаевич Толстой, который считал, что всякое его литературное откровение – технологический прорыв и инновация в области духа.
Я свои сны то месяцами записывал, то годами забывал записывать. Но кое-что все-таки собралось.
Мои сны – образец тупого мещанства. Они примитивны. Они прозрачны и лишены всякого подсознания. Мне стыдно за них.
Судите сами. Один из последних экземпляров.
В Америке переизбрали президента. Был Дональд Трамп, стал Джозеф Байден. Ну, шило-мыло. Разница между кандидатами в президенты США всегда примерно такая же, как между кока-колой и пепси-колой.
И вот что же мне снится, «небритому очкарю с комплексом писателя»?
Мне снится, что я сижу на скамеечке в