у которого на ладони образовалась чёрная пустота. Но где его искать? В ад Лёня не стремился. Для порядка он решил спросить, сам не зная о чём, у проводницы. Та, заспанная, выглянула из своего купе и лишь хрюкнула:
– Вам чего, гражданин?
Тогда Лёню разобрал хохот. Это был даже не его хохот, а тотальный хохот, как будто хохотала вся Вселенная.
Так и хохотал он долгое время, но на него никто не обращал внимания. «Хохочет, ну и пусть себе хохочет, до ада ничтожных душ ещё далеко», – добродушно заметила сухонькая старушка.
Неизвестно, чем бы кончился этот хохот, если бы Лёню наконец не толкнули в бок. Мимо него проплыл слегка невещественный человек, на взгляд неопределённо-среднего возраста. Его лицо было чем-то ошеломительно запоминающимся и светилось загадочностью.
Человек незаметно шепнул, в одно дыхание: «Лёня» – и подмигнул ему. А потом исчез.
А поезд мчался и мчался. То, что виднелось за окном, напоминало всё что угодно, только не покинутую землю.
…Лёня приходил в себя после того, как его окликнули. Ему показалось, что он узнал этот голос. Да, да, это был его собственный голос! Как же он не признал самого себя! «Возможно ли здесь ошибиться? – с горечью подумал Лёня. – А как же тогда свести концы с концами?» Но мысли гасли, подавленные присутствием иного мира.
Одинцов тупо решил вернуться в своё купе, как будто это что-то меняло. «Может быть, там таится прежняя жизнь?» – тихонько понадеялся он.
Но ничего особенного там не таилось. На нижней койке храпел толстый сосед, Савельев, он чуть было не попал в ад, а потом заснул.
Храп внушал уют, но уюта нигде не было. «Какой уж тут уют», – зевнул Лёня и вполне обезумевшим взглядом осмотрел купе. На столике стоял недопитый им чай и бутыль с водкой, видимо Савельева. Странно, что бутылка стояла нетронутой.
Остальных соседей Лёня видел в коридоре, но кто из них попал в ад, он не разобрался.
Между тем из других купе стали понемногу выходить пассажиры с сумками, чемоданами и даже с бутербродами – в ожидании следующей остановки. Одна худенькая женщина выползла даже с раскладушкой – как будто в аду нет более нужной вещи.
Лёня тоже высунулся из купе и, взглянув, понял, что он как-никак сохранил остатки банального земного разума. А потом решительно стал приставать к вышедшим, чтоб те объяснили.
– Что ждём от перемены места жительства, мамаша? – довольно развязно обратился он к худощавой даме. – Зачем вам раскладушка?
– Да я с ней никогда не расстанусь, – вразумительно ответила та. – В ней вся моя жизнь.
И подмигнула Одинцову.
Это последнее почему-то опять ввело его в ступор. Он снова осознал, что находится всё-таки в ином мире. «У нас не подмигивают первому встречному, – вспомнил он. – Если только в сумасшедшем доме…»
И всё-таки, несмотря на ступор и смутное понимание, что он уже в ином мире, Лёня нервозно подбежал к пожилому человеку, расплывшемуся от жира, и криком