вещи перешли к тебе, да? – спросил рыжий.
– Полагаю, да. Все… – вжав голову в плечи, ответил Деон.
– Извините, так кто вы? – подал голос Артур.
Рыжий так резко повернул голову к нему, что всем – и монахиням в том числе – показалось, что сейчас он ударит бедного старика. Артур тоже испугался и сделал шаг назад, чуть не побежав прочь от испепеляющего взгляда.
– Не всё ли равно? – процедил человек.
– Дом Господний открыт для всех, но было бы лучше, чтобы все мы знали друг друга по имени, – робко сказал Деон.
– Ну хорошо, – ко всеобщему благу злоба рыжего убавилась. – Я Клинт Хартман.
– Артур Пассер, – тихо сказал старик, хотя, похоже, рыжему было всё равно.
– Мне нужна вещь, которая была у Карла Кнуда, – повелительно сказал он Деону.
– Я бы рад вам помочь, но что за вещь? Не помню, чтобы отец говорил мне что-то такое о вас, – отвечал монах.
– Я скажу, но не здесь, – Клинт взглянул на Артура и на монашек вблизи.
Деон понял. Он вздохнул и сказал:
– Можем пройти в мою комнату.
Когда они оказались в каморке пресвитера, Клинт, не удержавшись, высказался:
– И это комната? Похоже на конуру.
– Я человек не гордый, знаете, – честно ответил монах.
Он протиснулся между столом и постелью и сел на неё. На столе у него возвышались башни толстых книг по науке, философии, сборников сочинений, а ещё в центре была раскрыта толстая летопись Кодиматриса. Из окна под потолком просачивался тонкий солнечный луч, в то время как свеча на столе не горела.
– Так что вы ищите? – спросил Деон.
– Свиток. Свиток с императорской печатью. Вот такой, – он показал размер предмета руками.
– Хм… Я… – монах задумался.
Как и он сейчас, Карл много времени уделял переписи книг, но такими маленькими текстами он не занимался. «Императорская печать? Что могло быть у отца от императора – правителя враждебной страны?»
– Я не знаю даже, – развёл руками монах. – Всё, что есть – здесь. Остальное продали. Был бы там свиток, я бы запомнил…
– «Продали»?! – Хартман в тот же момент впал в ярость. Доселе Деон не замечал, что носит рыжий под длинным плащом. Теперь он знал. Не успел он опомниться, как Клинт обнажил клинок, и лезвие упёрлось монаху в грудь. – Такую вещь ты бы не продал, святоша! Где ты его спрятал? Ты его читал?!
– Что… Я… не…
В этот момент Деон будто разучился говорить. Впервые его жизни кто-то угрожал и всё, что он мог вспомнить сейчас, так это молитву жизни, которую и говорил в уме. Но страшнее всего был не клинок у его сердца, а ужасный, дьявольский огонь в глазах Клинта. «Этот человек – убийца! Он убьёт меня! И он настолько уверен в своём умении убивать, что не побоится бросить вызов самому Богу! Кто он такой?»
– Подумай ещё раз хорошенько, святоша. Скажи, где свиток? – Хартман начал двигать меч, и лезвие морозом обожгло монаху подбородок. – Эй! Ты меня слышишь? Очнись, монах!
Он помахал Деону перед лицом и легко стукнул по лбу.