Колыбельная Аушвица. Мы перестаем существовать, когда не остается никого, кто нас любит
дрожащим голосом ответил мой муж.
– По приказу рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера все синти и рома Рейха должны быть интернированы в специальные лагеря, – отбарабанил сержант.
Наверняка он повторял эту фразу десятки раз за последние дни.
– Но… – начал было мой муж.
Ему так и не удалось больше ничего сказать, потому что полицейские окружили его и скрутили руки.
Я обратилась к сержанту:
– Прошу вас, не надо. Вы напугаете детей.
Несколько секунд в его взгляде читалось смущение. В конце концов с ним разговаривала немка, такая же, как его сестра или кузина, а вовсе не опасная преступница.
– Пожалуйста, позвольте моему мужу самому собраться. Я отведу детей в другую комнату, – мягко попросила я, пытаясь разрядить обстановку.
Сержант махнул своим людям, чтобы они отошли от Иоганна. Но тут же выпалил:
– Дети тоже пойдут с нами.
Эти слова ножом вспороли мне внутренности. Я едва не упала от охватившей меня тошноты и потрясла головой, не веря своим ушам. Куда они хотят забрать мою семью?
– Дети тоже цыгане. Приказ распространяется и на них. Не беспокойтесь, лично вы можете остаться.
– Но их мать немка, – постаралась возразить я.
– Это не имеет значения. Кстати, одного ребенка тут нет. Согласно моим сведениям, здесь должны находиться пять детей и один отец.
Тон сержанта не допускал возражений. Да я и не могла ничего ответить. Меня парализовал страх. Я пыталась сглотнуть слезы. Дети не сводили с меня глаз.
– Сейчас я их соберу. Мы все пойдем с вами. Младшенькая еще в постели.
Я удивилась, услышав свой голос. Казалось, что эти слова произносит какая-то другая женщина.
– Вы не идете, фрау Ханнеманн. Только те, в ком течет цыганская кровь, – сухо сказал сержант.
– Господин полицейский, я пойду вместе со своей семьей. Пожалуйста, позвольте мне собрать наши вещи и одеть мою младшую дочь.
Полицейский нахмурился, но взмахом руки приказал нам всем выйти из комнаты. В спальне я, взобравшись на стул, достала с платяного шкафа два больших фибровых чемодана и принялась складывать в них одежду. Дети молча стояли рядом. Они не плакали, хотя на их лицах явно читалась тревога.
– Куда мы едем, мама? – спросил Блаз.
– Нас отвезут в место вроде летнего лагеря. – ответила я, выдавливая из себя улыбку.
– Мы едем в лагерь? – спросил Отис, со смесью недоумения и восхищения в голосе.
– Да, милый. Мы проведем там некоторое время. Помнишь, я рассказывала, что несколько лет назад туда отвезли твоих кузенов. Может, мы даже увидимся с ними, – изо всех сил я старалась сохранять бодрый тон.
Близнецы заметно оживились, словно мои слова заставили их забыть обо всем, что они только что видели.
– Можно мы возьмем с собой мяч? А еще коньки и другие игрушки? – спросил Эрнест, всегда готовый организовать какую-нибудь игру.
– Мы возьмем только самое необходимое. Я уверена, что там,