забыл Афоня моей утренней привычки», – с благодарностью подумал он о своем управляющем.
Не успел Баташов как следует поплескаться, а из флигеля, где размещалась прислуга, уже павой выплыла светловолосая, полнотелая красавица, держа на вытянутых руках рушник.
Поклонившись в пояс, девушка протянула расшитое петухами полотенце Баташову.
– Не погнушайтесь барин, Евгений Евграфович, сама вышивала, – тихим, грудным голосом проворковала она, потупив взор.
Приняв рушник, он с удовольствием окутал тонким пахнущим лавандой холстом лицо. Потом растянул рушник на руках, любуясь искусно вышитыми красными петухами, клюющими красную смородину.
– Как звать-то тебя, милая?
– Стеша я. Прокопия-лесника дочка.
– Стешенька, – ласково промолвил Баташов. – Помню, помню отца твоего. Хороший лесничий. Да и ты, я вижу, не только красавица, но и мастерица знатная, – добавил он, возвращая рушник.
– Благодарствую, барин, на добром слове, – ответила девушка. И тут же, зардевшись до кончиков волос, комкая в руках влажный холст, стремглав кинулась к флигелю.
После завтрака Евгений решил осмотреть своим хозяйским взглядом все поместье, чтобы потом со знанием дела распорядиться насчет ремонта. Не хотелось ударить в грязь лицом перед губернским обществом. Из последнего письма Кульнева он знал, что ближайший сосед и давний товарищ отца по полку граф Петр Ильич Вышегородцев, вышедший в отставку, избран предводителем дворянства Курской губернии. И Евгений решил на следующей же неделе съездить к нему с визитом вежливости. Но дела заставили совершить эту поездку много раньше…
Кульнев, узнав о намерениях барина привести родное гнездо в порядок, тут же услужливо представил ему перечень первоочередных работ, необходимых для поддержания хозяйства и дома в наилучшем виде. На все про все потребовалось не меньше тысячи рулей. Таких денег у Баташова ни на руках, ни на счету в Белгородском уездном банке не было.
– Что же делать? – озабоченно спросил он, с надеждой взглянув на управляющего.
– Не печальтесь, Евгений Евграфович, – бодро промолвил Кульнев, – намедни, в имение купец Фельдман наведывался. Спрашивал, не хочет ли барин запродать рощицу, что у деревни Средние Лубянки. Настоящую цену дать сулил. Может быть, съездить за ним?
– А что это за рощица?
– Да небольшая, десятин двадцать будет. На самом отшибе стоит. Вот и повадились туда чужие мужики по дрова ездить. Я третьего дня там был, видел свежие порубы. Пять лесин христопродавцы срубили и вывезли. Жаловался приставу, да тот за расследование взятку нагло требует. Я отказал. А как же! Ведь у меня каждая копейка на счету…
– И правильно сделал, – удовлетворенно сказал Евгений. – Я сам с ним потолкую. А сколько там, по-твоему, леса?
– Ядреного соснового кругляка, я думаю, не меньше трех тыщь кубических саженей будет, да дров березовых вдвое меньше выйдет.
Занимаясь подготовкой