бешеное!
– Дара. В чем дело? Я не должен был так называть тебя?
Она замотала головой.
– Нет, все в порядке. Так зовут меня… самые близкие люди. Зови, если хочешь. Зови меня так.
Иэн посмотрел на нее долгим взглядом – кажется, прочитал подтекст; но, кивнув, вернулся к предыдущей теме:
– Пойми, я не могу без этого. Ты знаешь, что такое ад? Я – знаю. Ад – это когда ты не принял порцию снадобья и… – Он помолчал. – И вообще, оставим это.
– Ну да… – она встала, сбросив с плеч шкуру барса: в комнате начинало становиться жарко. – Ты так и будешь жить дальше?
– Нет, не буду, – отрезал он. – Во всяком случае, недолго.
Она молчала, опершись о спинку кресла. О чем они говорят? Этот разговор можно вести, мирно сидя на могильной плите и болтая ногами, настолько от него попахивает черным юмором. Иэн тоже поднялся, сбросил камзол, оставшись в белой рубашке и брюках. Дарина заметила, что он не снял заляпанные грязью сапоги, которые теперь оставляли следы на ковре, но, в конце концов, это не ее дело. Она чувствовала, как стремительно убегает время.
Неожиданно он шагнул ближе, нависнув над ней, как скала, и заговорил горячим шепотом:
– Прости меня… Я почти утонул в жалости к себе. Отвратительное зрелище, верно? Аристократический сплин в действии. – Он скрипнул зубами. – Сейчас я устрою истерику, как юная дебютантка…
Иэн сильно смахивал на сумасшедшего; что на самом деле творится в его голове? Дарина поняла, что устроит истерику раньше, если не предпримет хоть что-то.
– Никогда не говори мне «прости», – напомнила она.
– Да, – согласился он и потянулся к ее волосам; подцепил на палец пушистый локон и сказал вполголоса: – Был мягок шелк ее волос и завивался, точно хмель. Она была душистей роз…
– Бёрнс? – почти утвердительно сказала она.
– Он самый.
Дарина подняла глаза и посмотрела на Иэна. Потом ее рука сама потянулась к его лицу и тронула губы…
В первый момент она не поняла, что произошло. Просто Иэн начал вдруг падать – молча, бесшумно и медленно, как последний лист с замерзшего дерева в декабре. Она испуганно схватила его за руки, но не удержала, и он растянулся на полу, повалив столик и ударившись головой о кресло. Дарина упала рядом с ним на колени.
– Иэн?!
Он не ответил. Она положила его голову к себе на колени и ощутила, что его сотрясает крупная дрожь, почти судороги. Дарина совершенно растерялась. Она попробовала слабым голосом позвать на помощь, но никто не пришел, и это почему-то придало ей сил. Глаза Иэна были закрыты, но сквозь полуопущенные ресницы виднелись белки, а когда она положила руку ему на лоб, то ей показалось, будто она коснулась раскаленного камня. Лоб наполовину скрывал бархат маски, и у Дарины мелькнула мысль, что вот она – возможность увидеть его лицо. Девушка убила эту мысль до того, как та начала оформляться. Разве можно заслужить доверие человека, так предав его? Пусть даже тайно?
Она осторожно опустила голову Иэна на ковер, вскочила и схватила один из бокалов, которые не разбились при падении. А