приличный кусок свинины с картофелем и свежими овощами. Обещанная кружка портера оказалась очень кстати. Выкурив папиросу, он прогулялся вдоль реки и в первом же газетном киоске купил карту Лондона с подробной схемой метро и номерами маршрутов омнибусов с обозначенными остановками.
К своему удивлению, Ардашев заметил, что из-за тумана газовые фонари в Лондоне не гасили даже днём. Правда, газовое освещение уже уходило в прошлое, и центральные улицы освещались электричеством. Повсюду были протянуты телеграфные и телефонные провода, опутавшие город проволочной паутиной. Технический прогресс шагал по планете быстрее, чем обычный человек мог к нему привыкнуть. В столице Британии это было особенно видно.
Вечером усталость дала о себе знать. Новый постоялец плавучей гостиницы провалился в сон почти сразу, стоило лишь коснуться подушки.
А на следующий день, полный сил и надежд, поблагодарив миссис Тейлор за яичницу с ветчиной и ароматный кофе, русский студент первым делом проехал по городу на экскурсионном омнибусе, а потом отправился к Тауэрскому тоннелю на встречу с профессором Пирсоном.
Ардашева доставили в полицейское управление на Кингс-Кросс-Роуд. Российского поданного сначала завели в комнату регистрации и, отобрав заграничный паспорт, составили протокол задержания, но сразу почему-то не допросили. Полицейский снял с Клима наручники и повёл по коридору с зарешечёнными окнами. Камера находилась в южном конце здания.
Когда за спиной захлопнулась обшитая железными листами дверь, студент огляделся. Он оказался в небольшом, примерно две сажени в длину и два с половиной аршина в ширину, кирпичном помещении с белёными стенами, сводчатым довольно высоким потолком и цементным полом. В дверь был врезан глазок, отверстие для подачи пищи, а под ним крепилась деревянная полка, куда ставили миску с едой. Тут же находился электрический звонок для вызова охранника и одно зарешечённое окно. Оно располагалось над дверью, и с его наружной стороны имелась газовая горелка с рефлектором. У противоположной от двери стены – деревянные нары шириной не более аршина. На них – соломенный матрас и такая же подушка с грубым серым одеялом. При входе – ватерклозет. Водяной бачок был выведен наружу. В камеру выходило только кольцо для смыва. Вскоре в дверь просунули еду: полпинты супа[22], пять унций[23] белого хлеба и фунт[24] варёного картофеля. К еде узник не притронулся. Он пил только воду, стоявшую в железном баке, к которому прикрепили небольшой ковш на цепи. Сильно хотелось курить, но папиросы, спички, часы и деньги отобрали при личном обыске после регистрации задержания.
В голове арестанта проносились десятки мыслей. Они перемешивались, точно в чане, и, превратившись в непонятную массу, улетучивались в небытие, но им на смену приходили другие, ещё печальнее. Клим, сидя на нарах, тёр ладонями лицо, пытаясь прийти в себя, но ничего не помогало. Даже пальцы рук предательски дрожали, и влажным голышом в горле вставал противный комок, которой никак не удавалось проглотить. На глазах наворачивались слёзы. Он поднимался