дальше, дальше во все стороны, испытывая щемящее, безразмерное, вселенское чувство любви к родной стране и всему мирозданию.
Так он молился по несколько часов, почти каждую ночь, словно по спирали поднимаясь все выше и выше, усиливая поток любви, исходящий из сердца. Он молился и благодать, царящая в его душе, щедро заполняла все вокруг.
По щекам текли слезы, но душа его, тронутая той красотой, той гармонией окружающего мира, которая раз за разом ему открывалась во время молитвы, сияла улыбкой. Он молился, благодаря Господа, за то, что тот дал ему возможность познать эту великую тайну бытия. Больше всего он боялся при мысли, что когда-то мог пройти мимо этого чуда. И чаще всего просил Создателя об одном – чтобы Господь даровал каждому жителю земли возможность испытать эту безграничную божественную любовь, которую Кифа чувствовал в своем сердце. Ведь если каждый, хотя бы на долю секунды, почувствует, поймет, насколько велика любовь творца ко всему живому, не станет больше места для ненависти и страха. Тогда каждый сможет внутренним зрением увидеть красоту этого мира и красоту собственную. Ту красоту, которую видел сейчас Кифа. Он ощущал себя пускай маленькой, но частицей мироздания, маленьким цветным камушком в потрясающе красивой мозаике этого мира, а значит частицей Божьего замысла. Он молился, поднимаясь все выше и выше…
Жизнь монаха кажется однообразной. Она состоит из молитв, послушаний, церковных служб, а также сна и еды в небольшом количестве – вот все внешнее ее проявление. Но многие люди делают в своей жизни такой выбор – становятся монахами.
Монахи всю свою жизнь заняты одним важным делом – постоянной молитвой, ходатайствуя перед Творцом за всех живущих людей и весь мир. В этом их сверхзадача и служение Всевышнему, в этом их предназначение, а все остальные занятия и дела необходимы для поддержания этого бесконечного потока обращений.
Схиму монах Кифа принял восемь лет назад, в возрасте сорока трех лет. В монастырь же пришел, когда ему исполнилось тридцать семь.
Иван Остроухов – так звали его в той старой жизни, о которой он успел забыть, а точнее, полностью перестал отождествлять себя с прошлым своим именем, поступками и привычками. Слишком велик был контраст между тем, каким он был, и кем стал сейчас.
Лишь иногда во сне Кифа видел, что он все еще Иван и не стал монахом, живет как прежде, утопая в своих грехах. В эти моменты Кифа вскакивал со своего скромного ложа, расстеленного прямо на полу в келье, начинал молиться, обливаясь слезами, и горячо благодарил Бога за то, что он дал ему шанс спасти свою душу и молиться за спасение других.
Кифа помнил тот день, когда он впервые пришел в обитель. Тогда это решение было спонтанным. Он скрывался от властей и врагов после очередного дела. За несколько недель промотав и пропив те деньги, которые украл вместе с подельниками, он неожиданно для себя, еще не до конца протрезвевший, оказался у монастырских ворот.
В голове тогда была одна мысль: «Здесь меня искать точно не будут».
Воровство