воровал, переезжая из города в город. Однажды, после очередного запоя, которые случались с ним все чаще и чаще, в похмельном бреду, он увидел Богородицу. Лик был светел и ярок, но печален. Дева держала на руках младенца. Она плакала о судьбе Ивана. Младенец же, напротив, улыбался, он манил его к себе.
Что-то знакомое было в этом образе. Лицом дева очень напоминала ему кого-то, он никак не мог вспомнить кого, а потом понял. Это было лицо Ольги…
В тот день Иван, проснувшись, впервые не захотел нажраться, да и похмелье как-то сразу прошло. Ни головных болей, ни ломоты во всем теле не было. Решение оформилось в голове само собой. Словно вспышка молнии, озарившая на секунду ночную тьму, возникшая мысль вдруг указала реальный и, пожалуй, единственный нетрагический выход из ситуации.
Посидев на диване минут десять, обдумывая сон и озаривший его замысел, примеряя его к себе, он неожиданно для себя осознал, что это действительно то, чего он желает, что нужно ему на самом деле. Он решил поехать в ближайший монастырь.
Дальше он встал и быстро, будто за ним снова гнались, принялся за дело. Он собрал деньги – все, что оставались у него с последнего дела. Свои немногочисленные вещи быстро отдал соседке по коммуналке. Затем отвез деньги священнику, служившему в небольшой церкви на окраине города, попросив помолиться за его грешную душу. Священник, словно почувствовав природу денег, сначала воспротивился и не хотел брать, но когда услышал, что Иван просит благословения отправиться в монастырь послушником, принял их, сказав, что передаст все на нужды недавно организованного рядом с ними детского приюта. Затем батюшка благословил Ивана.
Сто пятьдесят километров от церкви до монастыря Иван прошел пешком, повторяя единственную молитву, которую буквально вбила в него бабка, – «Отче наш».
Он упросил взять его трудником в монастырь. Через полтора года жизни в обители очень медленно, сам не замечая изменений, Иван стал другим человеком. Постоянный физический труд, простая монастырская пища, аскетичные условия и приобщение к религиозной жизни постепенно преобразили его.
Первые месяцы было очень тяжело. Постоянно хотелось выпить, разные мысли лезли в голову, особенно о том, как можно было обокрасть монастырь, ведь в храме, да и в административном здании было достаточно ценных вещей.
Сначала он искренне расстраивался и считал, что он неисправим, что быть вором – его судьба, а потом стал замечать, что мысли эти будто бы и не его собственные, а приходят со стороны, словно кто-то нашептывает их ему в минуты слабости, особенно, когда хотелось выпить или курить.
Он действительно испугался и обратился за советом к старцу Алипе. Этот иеромонах – весь его образ, манера говорить и вести себя с окружающими – с первой встречи в монастыре произвел на Ивана неизгладимое впечатление.
Именно так он и представлял себе монаха, а еще почему-то появилось ощущение, что он очень давно знает Алипу, хотя видел его впервые. Да и Алипа сразу расположился к новому труднику, всегда тепло приветствовал его при встрече.
И