лучше уйти отдыхать в другое крыло, где и отдыхают Вероника, Алёша и Ландыш, – сказала Пелагея. – Там есть пустующие отсеки, и робот соорудит для тебя напольную воздушную постель. А то ты опять не выспишься.
– К чему столько практически не используемых пустот в твоём корыте? – спросил он, не скрывая досаду на её откровенное заявление о том, что она намерена опять предаться грешным утехам там, где неуместно, непозволительно, неэтично. Хотя бы потому, что в замкнутой этой кубатуре находятся невинная девушка-дочь и мальчик врача Вики, если уж сама Вика не в счёт. А мужчин она, похоже, и за людей не держала. Чего их, скотинку рабочую, стыдиться? – Матрона космическая! – процедил он в качестве добавки ей за шиворот. И уже шёпотом, – Давай, давай, оголяйся, раз уж возник такой экстремал, жаждущий нырнуть в твоё вулканическое и проснувшееся от спячки жерло… у него кожа что короста задубелая… две коряги полоумные…
Она сбоку пыталась вглядеться в его лицо, в сжатые в откровенной неприязни губы, – Твои мысли, Радослав, гремят как ржавая жесть. Ты учти, у меня развиты особые навыки считывать даже не озвученные мысли, а ты скрежещешь зубами, как… – она подбирала слова, – засыхающий дуб в непогоду. Ты злой или ты ханжа?
– Я всего лишь спросил, зачем тут лишнее пространство, если у тебя звездолёт малой вместимости?
– У меня звездолёт – спасатель. Места для тех, кого я и спасаю при случае. Просто у меня команда – некомплект, людей мало, а корабль-то мой вовсе не корыто, как врёт Кук.
Кук радостно покряхтел на её многообещающее предисловие к тому, что его ожидает после обеда. Он пошарил глазами по отсеку, ища Ландыш. Она стояла, почти прижавшись к стенке, бледная, как и обычно, нахмурив бесцветные бровки.
– Приготовь мне… – он задумался, чего бы пожелать.
– Курицу, раз уж ты петух, – дерзко ответила Ландыш. – А на десерт я синтезирую тебе куриное яйцо, как символ того, что она снесёт от тебя птенца по прибытии на «Бусинку».
– Снесёшь яичко? – насмешничал над нею Кук. – Тогда заказ на золотое.
– Ты зубами его не разгрызёшь, обломаются, – Ландыш дерзила в ответ.
– Так мы с твоей мамкой на пару его осилим. Будет чем заняться в послеобеденный отдых.
– Насчёт неё и не сомневаюсь. Она-то осилит. Да ещё тобою закусит. Она врёт, что у неё закончился репродуктивный период. Она же колдунья, и умеет преображаться в зависимости от того, хочет она мужчину или нет. Пожалуй, яйцо я сделаю в виде кукушечьего. Ты же Кук.
– А ты дерзкая! Кто ж меня опередил, а, жемчужный птенчик? Если ты знаешь о том, что мужчину можно хотеть…
Пелагея счастливо погладила Кука по жёсткой его и чрезмерно мужественной щеке. – Пусть хулиганит. Да, милый? Я буду помнить тебя долго. А после повторного обеда моя память станет ещё крепче.
Она прижалась к нему у всех на глазах, от чего Ландыш выскочила из отсека прочь. Кук ответил Пелагее счастливой же улыбкой, став совсем уж добряком-простаком по виду, обнял её крепко, затискал у всех на