меня на волнах тихого ужаса, который увлекает во тьму.
Тьма рассеивается от холода. Пытаюсь согреться – не выходит. Мне даже нечем укрыться. Почему отключили отопление? Пытаюсь позвать соседку по каюте, открываю глаза и… понимаю, что просто село солнце. Сквозь брезент палатки видны разведённые костры. С улицы доносятся голоса. Кто-то даже смеётся. А мне нестерпимо хочется есть. Есть и согреться. Но… кажется, я решила умереть. Да, я обращусь к палачу. Хотя не обязательно обращаться к нему голодной. На ощупь нахожу жестянку, которая днём выполняла функции тарелки. Артур накрыл её крышкой, под которой осталось мясо. В густых сумерках оно выглядит не так противно как днём, да и в отсутствие жары запахи менее сильны и тошнотворны.
Закрываю глаза и откусываю мясо. Прело-солёное, тут же хочется выплюнуть, но я пересиливаю себя и жую. Следующий кусок кажется менее мерзким, а может, и вполне приемлемым. Я доедаю мясо, поднимаюсь и ищу жестяной таз с водой. Рядом с ним всё ещё стоит жестянка. По примеру Артура зачерпываю воду и пью.
– Ты передумала умирать? – раздаётся позади меня голос, и от испуга я роняю чашку. Хорошо, что я успела её полностью опустошить, иначе бы мне грозила смертная казнь.
Оборачиваюсь: позади меня у входа стоит Артур. Увлечённая едой я не заметила, как он вошёл в палатку. В ответ мычу что-то невнятное, но Артур подходит ко мне и берёт за руку. Пойдём, говорит, и ты окончательно утвердишься в своём решении.
Он протягивает мне какую-то тряпку, одеться. Говорит, серая одежда граждан ковчегов на поверхности не в чести. Я накидываю на плечи балахон, и позволяю Артуру вывести себя из палатки.
Выходим, и я зажмуриваюсь на несколько секунд от яркого света костров. Улица оживлена. Люди заняты делами, общаются, смеются. В свете огня деревня и её жители выглядят не такими убогими. Темнота заботливо укрывает боль, голод и страдания. Очнулась ли Ребекка? Привел ли палач в исполнение страшный приговор?
Завидев меня, люди останавливаются, перешёптываются, показывают пальцами. Я замираю, не сделав и пары шагов. Хочется исчезнуть. Наверное, все они желают мне смерти. Ведь я, в отличие от них, жила, как сказала мне Роза. Где она? Хочу найти знакомое лицо. Инстинктивно делаю шаг назад, но Артур останавливает меня. Он громко представляет меня деревне: Ника, биолог. Наш новый врач и учитель. Она знает наш язык и ещё несколько наречий. Она сможет вести переговоры с племенами, говорящими на других языках.
Но люди не спешат ликовать. Глаза собравшихся взирают на меня с опаской. Её жизнь под моей охраной, предупреждает цыган Артур. Ника – самое ценное сокровище, добытое на последней вылазке. Амулет нашего табора.
Меня коробят слова Артура, но я молчу. Я теперь – трофей, рабыня, как сказали бы люди древности. Рабство на земле было широко распространено. Хотя, почему «было»?
– У вас там правда есть водопровод? – выкрикивает кто-то из толпы. Обращаю внимание на Артура: он смотрит на меня, всем видом показывая, что мне необходимо ответить. И я киваю, говорю