бы пойти поужинать», – подумала я, уже в номере сняв с плеча свою большую сумку. Однако, расстегнув молнию, остолбенела. Сумка была аккуратно разрезана сбоку, так что наружу высунулась моя рука. Моему потрясению не было предела. Ошеломлённая, я опустилась на стул. Ведь ни копейки, ни копеечки не оставили… Однако, слава богу, все документы группы были на месте. Были аккуратно украдены только деньги. Две тысячи личных денег, предназначенные для обмена на валюту, а также на бонны для расчётов на лайнере. Но на рецепции, по ту сторону гостиничной стойки, две кудрявые еврейские девочки и третья постарше, их начальница, которым я в панике рассказала о случившемся, нисколько не огорчились. Напротив, они украдкой, втихаря хихикали, прикрывая рты ладошками, и незаметно подмигивали друг другу. Вот, мол, как ловко наша Одесса-мама наколола тётеньку из Москвы.
Но на этом мои одесские приключения только начинались. В конце коридора знаменитой раритетной этой гостиницы у дверей туалета судьба-индейка огорошила меня ещё раз. На дверях женского туалета на меня смотрело моё собственное лицо с голубыми глазами. Нет, это было не зеркало. Это был мой цветной портрет в натуральную величину, когда-то напечатанный в журнале «Огонёк». Картина моего мужа-художника «Продолжение». Аккуратно вырезанный и наклеенный на дверь. А рядом, на соседней двери мужского туалета, вместо буквы «М» во весь белозубый рот широко улыбалось мне знаменитое лицо актёра Жана-Поля Бельмондо такой же величины. Бездельника и гения, трагика и комика, человека «тысячи жизней». Тоже вырезанное из какого-то журнала.
И опять на рецепции после моего потрясённого рассказа красивые еврейские девочки, сидящие за стойкой, уже не таясь, откровенно хохотали над гостьей из Москвы, не прикрывая рты ладошками.
– Так что, вы таки хотите этот свой портрет снять? – говорит та, что постарше. – Я очень-очень вам не советую. Тем более это надо с директором согласовывать. Так что ждите до понедельника, а у него завтра и воскресенье выходные. Он с семьёй в Аркадию на море купаться ездит. Законный советский отдых.
И соседка смешливо добавила:
– Тут радоваться надо. Вы теперь у всех на виду. К тому же на пару с великим Бельмондо. – И пояснила: – Это наша Фира для красоты к Новому году повесила. Так что не огорчайтесь.
И я безнадёжно вздохнула:
– Ну, раз уж сама Фира повесила…
И тоже не выдержала и рассмеялась.
Но мои одесские чудеса продолжались и дальше.
К вечеру, когда я обдумывала, как же всё-таки поужинать, ведь Одесса-мама оставила меня без копейки, гостиница загудела, как улей. С вокзала приехала вся наша московская группа. Коридоры и номера суетливо и шумно заполнялись прибывшими гостями с чемоданами, с багажом. Смуглыми, черноволосыми парнями из Азербайджана и блондинками-хористками из Прибалтики. И я сразу подумала: «Пора и мне, руководителю, встречать свою группу писателей-москвичей и среди них моих особых подопечных – Карцева и Жванецкого».