только вот данная мелодия сигнала установлена на одном конкретном волке. Не ответить ему я не могу.
Замешкавшись на мгновение, второпях забираю рюкзак из рук Ильи и быстро нахожу телефон. Буковка "М", высвечивающаяся на экране, означает отнюдь не сокращение имени волка. Просто подписать открыто "мудак" я не могла – время от времени Марк проверял мой телефон.
– Привет, – отойдя в сторону, отвечаю на звонок.
– Привет, моя ласковая, – как всегда с ленцой произносит оборотень. – Доехала до своей глухомани?
– Доехала. Все в порядке, – уточняю больше для невольных свидетелей разговора, чем для Марка. Ему, уверена, плевать, как я добралась до дома.
– Жаль, – вздыхает волк. У меня сердце замирает. Если Марк не улетел, как планировал, то он может потребовать вернуться, и я не смогу ему отказать.
– Ты уже улетел?
– Нет, – моей сердце ухает вниз. – Вылет отложили до завтра. Думал, успею еще с тобой встретиться.
– Я уехала утром, – извиняющимся тоном отвечаю ему. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не заставляй меня возвращаться.
– Знаю.
Мне хочется спросить, откуда, но… Не удивительно. Марк привык отслеживать всё и вся. Наверное, это даже не первый раз, когда за мной следили.
– Как там в глуши? Не скучно?
– Я только доехала. Пока нет.
– Я рад, моя ласковая, – хмыкает оборотень и произносит тоном, не терпящим возражений: – Не делай глупостей, Лина.
Он отключается, оставив меня в растерянности. Что значат его слова? Контракт. Да, еще целый месяц я принадлежу ему, но ведь он же отпустил! Или нет? Глупости? Что он имел в виду? Рассказывать о наших отношениях я никому так и так не собиралась.
– Лина, – окликает меня мама, а я от неожиданности подпрыгиваю на месте.
– Да, – прижимаю к груди телефон.
– Заходи в дом. Холодно уже. Вон как побелела, – журит родительница. Она делает вид, что ничего не произошло, хотя и она, и Илья прекрасно слышали весь разговор. Сталкиваюсь взглядом с волком и поспешно отвожу глаза. Мне стыдно. Никогда ни перед кем не было стыдно за свою связь с Марком, а теперь как никогда чувствую себя грязной и оплеванной.
– Илья, а ты чего стоишь? Проходи. Я пирожков напекла, – продолжает мама.
– Я поеду, Тамара Макаровна. К своим еще нужно заехать, – холодно отзывается он, ставя мою сумку на крыльцо. – Приятного вам вечера!
– И тебе, Илюшенька, – улыбается мама, но никто не разделяет ее веселья. – Полина, заходи, кому сказала. Будто я тебя не знаю, замерзла же.
Я подхватываю свою сумку и наконец-то переступаю порог отчего дома. Тут же наваливается тоска, а воспоминания прошлого вызывают слезы на глазах.
– Исхудала-то как, – ворчит мама, запирая дверь, а когда оглядывается на меня, понимает все без слов. – Ну что ты, Лина, не трави душу.
– Мамочка, – шепчу, уткнувшись ей в плечо. – Знала бы ты, что я натворила.
– Ш-ш-ш, – укачивает она меня в своих объятьях и целует в волосы. – Тихо, мое солнышко, мы со всем