– совсем другое.
Влад поднял голову и посмотрел куда-то сквозь ветви ивы, где на пасмурном небе через облака пробивалось солнце. «Господь, – мысленно произнёс он, – Ты велишь мне любить врагов моих, прощать их семижды семьдесят раз. Но Ты видел, что сотворили предатели! Ты видел, скольких они убили и как убили! И за это тоже прощать?! Ты не велишь мстить, не велишь убить их, а велишь мне и дальше терпеть от них. Почему? Неужели в Твоей бесконечной доброте Ты любишь и врагов моих? И жалеешь их?»
Влад не мог больше смотреть на солнце и опустил взгляд: «Что же это получается? А как же справедливый суд? Где теперь справедливость? Ушла из этого мира? Значит, она ушла в ту минуту, когда Ты в лице Христа велел прощать до семижды семидесяти раз? Значит, справедливость я найду лишь на том свете, а на этом царствует беззаконие?! Так что ли, Господь?! О ком Ты больше заботишься – обо мне или о моих врагах?!
В голове тут же отыскался готовый ответ, когда-то вложенный туда наставником-монахом, преподававшим сыну румынского государя Закон Божий. Теперь же государев сын лишь усмехнулся этому ответу: «Да, я помню-помню. Ты говорил устами царя Соломона – Ты наказываешь лишь тех, кого любишь, а у тех, от кого Ты отвернулся, жизнь легка и беззаботна».
Влад снова усмехнулся: «Только не верю я в это, Господь. Не верю я в это. Яви мне хоть малую часть той милости, которую Ты являешь святым и мученикам. Или я мало пострадал? Да уж, конечно, со святыми не сравнить. Но ведь Ты являешь свою милость и врагам моим. Не Ты ли Сам говорил, что в засуху изливаешь благодатный ливень на головы праведных и неправедных? Значит, если Ты являешь милость врагам моим, которые во много раз хуже меня, то почему не хочешь явить мне?! Почему Ты не хочешь сделать мою жизнь лёгкой?! А если не хочешь, так позволь мне самому позаботиться о себе, и я устрою всё по своему убогому разумению. Что молчишь?»
– Прости их, – послышалось из-за спины.
Оказалось, что за спиной стоял Войко. Значит, «прости их» только что произнёс он, однако Влад был не вполне уверен, что правильно понял:
– Кого «их»?
– Предателей, – с готовностью пояснил серб.
– Я что, разговаривал вслух?
– Нет, господин, но я догадался, о чём ты думаешь, – сказал Войко.
– Ты подслушивал мой разговор с писарем?
– Нет. Но Калчо сам мне сказал, что тебя огорчили его слова и что ты отправился куда-то в эту сторону, а я отправился тебя искать, потому что не надо тебе, господин, ходить одному.
Влад не ответил и, не зная, на чём остановить взгляд, задумчиво посмотрел на озеро. Всё пространство было поделено на садки, в которых плавала рыба, выловленная в горных реках, привезённая сюда и выпущенная, чтобы дожидаться того часа, когда придётся отправиться на княжескую кухню. Рыба и сейчас жила в озере, только её никто не кормил уже несколько дней, и потому форель в ближнем садке, видя на берегу человеческие фигуры, устремлялась к ним, как к богам в ожидании манны небесной. Влад заметил