он протянул ей конверт и сказал:
– Здесь должно хватить. Я музыкант, понимаешь? Я художник. Я должен нести людям красоту. В моем мире нет места этому ребенку.
Изумленная Оля не знала, как себя повести.
– Как ты можешь такое говорить? Ведь это наш ребенок, наша плоть и кровь, – с трудом сдерживая слезы, Оля попыталась вразумить будущего отца.
– Мне он не нужен. И ты мне не нужна. Если не хватит денег, скажи. Только избавься от него.
Оля поняла, как сильно она ошибалась, думая, что эта красивая обертка стоит ее любви. И не сказав больше ни слова, выбежала на улицу.
«Фальшивка! Пустышка! Бездушный самовлюбленный сухарь!» – всю дорогу домой Оля не прекращала посылать проклятия в адрес того, кого еще недавно, как ей казалось, горячо любила.
Мучась бессонницей, Оля практически ничего не ела и не отвечала на расспросы не находящей себе место матери. Потерявшей надежду девушке казалось, что мир отвернулся от нее. Не быть ей студенткой. Не быть любимой женой. Не быть матерью. Она не хотела избавляться от ребенка, но не могла представить себя в роли матери-одиночки, не забившей и двадцати голов в ворота жизни. Она не могла даже и подумать о том, чтобы рассказать родителям о своем положении. О том, что их домашний цветочек потерялся в сорняках и поддался лживым речам льстивого бессердечного эгоиста.
Прошла неделя страшных сомнений. Оля собралась с мыслями и решилась на непоправимое. Каждый шаг в сторону клиники оставлял неисцелимый рубец на ее сердце. Каждая секунда выжигала шрамы на юной душе.
– Ты чего такая хмурая, ежик? – родной голос вывел поникшую Олю из транса. – Подумаешь, дождь. Разве нам, ежам, он страшен?
Оля подняла глаза на сияющего улыбкой Митю. Его лицо будто блистало и освещало своим светом потемневший под грозной тучей двор.
– Митька, если бы ты знал, – жалобно застонала Оля и, не совладав с собой, прильнула к Митиному плечу и разрыдалась.
С того непогожего дня прошло чуть более десяти лет. Оля и не думала, что окажется на скамье присяжных и будет оценивать действия попавшего в силки человека. Решать, что правильно, а что нет. Оля, оступившаяся на первой же ступени трапа, ведущего к мудрости. Оля, едва не совершившая фатальную ошибку, которую вряд ли смогла бы себе простить. Оля, спасенная любовью своего верного друга и отдавшая все свои силы, всю свою любовь и всю себя заботе о Митьке и об их ежиках – так не похожих друг на друга сыновьях, пришедших в мир во всепоглощающей любви, разгоревшейся на останках пародии на чувство.
Оля мысленно поблагодарила Бога за то, что в тот день именно Митька оказался у нее на пути. Ведь если бы не он, возможно, она бы не приняла верное, хоть и немного запоздалое решение.
***
– Уважаемые присяжные заседатели! – адвокат вызволил Олю из тисков прошлого. – Прошу вас учесть все противоречия и неточности, а также искаженную трактовку действий подсудимого в угоду линии обвинения безо всяких на то объективных причин и не принимать видеозапись как бесспорное доказательство вины моего подопечного.
Александр выразил