особа, целиком одетая в черное. Мне она показалась слишком юной, чтобы одеваться с такой мрачной строгостью. Кружевная юбка закрывала ей ноги до самых лодыжек, а длинные рукава блузки полностью скрадывали руки. Но, как бы ни старалась эта женщина спрятаться под платьем, материя так плотно облегала ее талию и бедра, что лишь подчеркивала каждый изгиб ее стройного тела. Аккуратно подведенные глаза и брови у нее настолько завораживали, что просто невозможно было смотреть на что-либо другое.
Скользнув ладонью к кичке на голове, Каталина вопросительно поглядела на меня – единственного незнакомца в этой комнате.
– Это муж Марии Пурификасьон, – пояснила Анхелика. – Он приехал к нам с печальной вестью: наша сестра скоропостижно скончалась на борту «Анд».
Еле уловимо глаза у Каталины расширились, и она быстро глянула на Анхелику. Трудно было понять, то ли это ее реакция на сообщение о кончине сестры и осознание того, что это означает для всего семейства, то ли она каким-то образом раскрыла обо мне правду.
– Дон Кристобаль, это моя сестра Каталина.
Развернувшись ко мне, Каталина пробормотала нечто похожее на соболезнования:
– Да примет ее Господь в Его вечной славе.
Я вперилась взглядом в здоровенный крест, висящий на шее у Каталины, и кивнула в ответ, крепко обхватив пальцами прохладный стакан. Я не могла себя заставить еще и ей целовать руку.
– Приятно с вами познакомиться, – машинально отозвалась я.
В кои-то веки я даже порадовалась, что у меня в руках оказалось спиртное. Мне оно сейчас было как никогда необходимо. Я залпом выпила порцию виски, которое мгновенно обожгло мне горло, и повернулась к остальным, собравшимся в этой комнате. С большим трудом я сдерживала желание выпалить им все свои обвинения. Один из этих людей был ответственен за гибель моего Кристобаля, и тем не менее все они вели себя как благородные, исполненные сочувствия члены семьи, как будто они по-настоящему переживали из-за выпавшего мне несчастья.
Притом что единственное, о чем они могли сейчас сожалеть – так это о том, что не убили нас обоих.
– Не желаете ли чем-нибудь закусить, дон Кристобаль? – спросила меня Анхелика.
– Нет, благодарю. Я в порядке.
Лицо у меня горело, я сама это ощущала. Я наклонилась вперед, опершись предплечьями о колени. Молчание в гостиной сделалось невыносимым. Я могла бы, конечно, сорвать очки и бороду, объявить свое имя и потребовать сообщить, кто именно велел убить моего мужа.
Однако все было совсем не так просто.
В то время как Лоран и сестры в благодушном настроении сидели напротив меня, Мартин потянулся к шкафчику за еще одной бутылкой. В этот момент куртка на нем слегка распахнулась, грозно открыв взору рукоять револьвера.
Если я начну доставлять им неприятности – кто может гарантировать, что он меня не пристрелит? Это было бы удобно для всех наследников отца. Никто в этих краях не знает, кто я такая, и не питает ко мне никаких чувств. Адвокату они всегда могут и заплатить. Лично мне он ничем не