так и жил, никогда не сомневался в том, что делал, и никогда не жалея о сделанном.
Дед всегда был абсолютно уверен в собственной силе и осно-ванной на ней правоте. Весь мир для него делился на своих и чужих, на друзей и врагов. Всю жизнь ему казалось, что он абсолютно точно знает, где свои, а где чужие, кто друг, а кто враг.
– «Они» никогда не будут сильнее нас, – часто говаривал дед с
высокомерной усмешкой. – «Они» всегда будут лишь усиливаться, но сильными не станут никогда.
Он не допускал даже мысли о том, что когда-нибудь может быть иначе. Он чувствовал своё превосходство над ними абсолютно во всём. Он был умнее, а главное – за ним была сила. Поэтому он смотрел на «них», как белый колонизатор на убогих туземцев. Впрочем, и на большинство окружавших его людей дед тоже смотрел свысока, как на насекомых. Именно так он смотрел на своих рабочих-филиппинцев и эмигрантов из России, особенно на работавших у него женщин, которых он величал не иначе как «брит амоцецот»1, «марокканцами», которые, по его мнению, разрушили страну и знают только «мне положено».
Я никогда не мог понять, кого он ненавидел и презирал больше – своих или чужих. Но дед был убеждён, что все вокруг него живут только благодаря ему и его труду. Ему казалось, что работает только он, а все остальные лишь пользуются его трудом. Окружавших его людей он большей частью воспринимал как бездарей и бездельников. Круг тех, кого он воспринимал как равных себе, был чрезвычайно узок. Эти избранные были очень похожи на деда и происхождением, и судьбой, и общественным положением. В основном это были такие же старики, как и дед, родившиеся в польских местечках и приехавшие в Палестину вместе с дедом, возможно, чуть раньше или чуть позже. В основном это были отставники, так же, как и дед, прослужившие большую часть жизни в армии, и теперь определявшие порядок жизни и лицо этой страны.
Дед был, пожалуй, единственным из них, кто не скрывал правду о войнах, активным участником которых он был. Он никогда не боялся называть вещи своими именами.
Как-то одна из газет, не то британская, не то французская, сравнила подразделение, которым он командовал в Газе, с эсэсовцами. Это сравнение вызвало гневную реакцию не только у соратников деда – возмущалась вся страна. Но сам дед только бросил с презрительной усмешкой:
1 Игра слов от «Брит Хамоацот» – Советский Союз и «брит хамоцецот» – союз шлюх»
– Пусть называют нас как хотят. На войне – как на войне, и все ведут войну одними и теми же средствами: и англичане, и французы, и немцы… Все! Война – это всегда кровь и грязь, где бы она ни велась. Других методов ведения войны человечество не придумало. Или ты, или тебя. Вопрос – во имя чего эта война. Я всегда знал за что воюю. Здесь мой дом, моя страна. Других у меня нет да и не надо мне. И… не им нас судить!
Он всегда гордился своей решительностью.
– Рука у наших людей была твёрдая, – говаривал дед, – прав-да, если нам встречались женщина или ребёнок, их мы отпускали. Но если это был мужчина, мы его убивали.
Мне