применить хирургический клей или иные способы скрепления. И хоть мы и старались сделать это очень аккуратно, у господина Меровинга на всю жизнь останется большой шрам.
– Ничего, это не так страшно. Шрамы украшают мужчин. Продолжайте!
– Я уж не говорю, что господин Меровинг являет нам тут просто подлинные чудеса! Вы тоже это видели, непостижимым образом он раскрыл все личные тайны моих сотрудников.
– Это меня как раз не удивляет, – кивнул Шельдман
Бауэр с недоумением посмотрел на Шельдмана.
– Какие прогнозы вы можете дать по состоянию мальчика? – спросил миллиардер.
– Увы, пока никаких. Ситуация крайне тяжелая. Все покажут ближайшие сутки.
– Хорошо, тогда вернемся к Симону.
Бауэр и Шельдман вошли в реанимационную палату.
– Пить, – шептал юноша, – дайте мне воды.
– Вам сейчас нельзя, мистер Меровинг, – сказал профессор, поправляя лед на ране. – Через час – самое раннее, вам можно будет выпить несколько глотков воды. Потерпите немного.
– Я вынужден уехать, – сказал Шельдман, – но я оставлю вам в помощь моего человека, мистера Ирвинга Шелли, у него есть медицинская подготовка, он служил в военных госпиталях. Умелые опытные руки вам не будут лишними. – Шельдман вновь подошел к Симону. – Сим, держись, ты – супер, – сказал Роберт Шельдман. – Я сейчас уеду, есть такие дела, где просто необходимо мое личное присутствие. Но с тобой останется Ирвинг, он отличный малый. Тебе с ним будет комфортно.
– Спасибо, – прошептал юноша.
Бауэр не испытывал восторга от того, что за их таинствами будет наблюдать «непосвященный», но был вынужден смириться перед первым богачом и владельцем клиники.
Шельдман позвал Ирвинга.
– Оставляю Симона на твое попечение. Береги мальчика. Обо всех изменениях его состояния немедленно сообщай мне, звони в любое время дня и ночи.
– Мистер Шельдман, вы будете в курсе всего.
Глава 8. В реанимации
Едва Шельдман ушел, как у Симона вновь началась рвота.
– Введите ему противорвотные! – воскликнул Бауэр.
– Мы делаем это, месье, – сказала врач, – но они вызывают еще худшее состояние.
– Черт возьми, ну и задали вы нам задачу, господин Меровинг, – озабоченно проговорил профессор.
– Пить, умираю, – шептал Симон, – умоляю, воды.
– Да принесите же ему воды, – распорядился Бауэр, – иначе мы погубим парня.
Франц принес воду, но, едва Симон сделал глоток, как вскрикнул и согнулся пополам.
– Не могу, – простонал юноша, – очень больно.
– Что чувствуете? – заволновался профессор.
– Меня, словно режут изнутри.
Юноша попытался сделать еще глоток, но не смог, он вновь согнулся от боли, вода, смешанная с желчью, вытекла из его рта.
– Этого я и боялся, – тихо сказал Бауэр. – Бедный мальчик, и бедные