лежит с открытыми глазами и не мигая смотрит в потолок.
«Да он, получается, и не спал вовсе. Вон лицом бел весь… А глаза-то, глаза! Словно и не его вовсе!»
– Ты был там? – шевельнулись губы друга.
– Был…
Чеслав больше всего опасался, что Кудряш начнет расспрашивать об увиденном в доме.
– Колобор запрет наложил входить туда… Огнем Сварожичем очиститься меня заставил… – Молодой охотник говорил осторожно, боясь словом своим неловким еще больше растревожить кровоточащую рану друга. Но правду не утаишь. – Говорит… говорит, пошесть сразила их…
– Отчего же их-то?
Голос Кудряша едва можно было различить, а потому непонятно было, кого он спрашивает – себя или Чеслава.
– Оченята попродирали уже, соколики? – прервал разговор певучий женский голос.
Парни и не заметили, как в дом вошла Болеслава.
– Вот, молочком парным вас сейчас напою.
И она принялась разливать молоко из горшка по глиняным крынкам.
Чеслав про себя поблагодарил Болеславу, что появилась так кстати, прервав их тяжкий разговор с Кудряшом. Он бы и рад был утешить друга, да чем?
Поставив две крынки, полные еще теплого молока, на стол, Болеслава отломила несколько ломтей хлеба и положила их рядом. А ко всему этому достала горшок с весенним медом и, сунув в него ложку, поставила между ними.
– Вот, побалуйтесь! – с любовью позвала она парней к столу.
Чеслав, проснувшийся давно и успевший уже порядком набегаться и проголодаться, без уговоров присел к угощению, на место, где когда-то сидел его отец. Но теперь он, Чеслав, был главой дома, а потому и место во главе стола было его. Взяв один из кусков хлеба, он щедро обмакнул его в мед и бросил в очаг – пусть предки разделят с ними эту трапезу.
Кудряш же не двинулся с места.
– Дитятко, ты чего? – участливо спросила Болеслава.
– Нет охоты, тетенька… Ком у меня в горле… – отвернулся к стене Кудряш, пряча глаза.
Болеслава с пониманием покачала головой и, смахнув набежавшую слезу, слабо возразила:
– Охлянешь ведь!
Возле дома раздался шум быстрых шагов, и почти сразу порог переступил дядька Сбыслав.
– Здравия дому вашему, духу Домовому и вам, хозяевам-родичам! – приложил он руку к груди, приветствуя присутствующих.
– И тебе, Сбыславушка, здравия! – ответила за всех хозяйка, так как Чеслав с набитым ртом смог только кивнуть.
Болеслава поспешила вытереть рушником и без того чистую лавку для уважаемого гостя.
– Присаживайся к столу. Чем богаты… Попотчуйся молочком да медком, – придвинула ближе к гостю угощение хозяйка.
– Благодарствую сердечно, не голоден я. – Сбыслав за стол садиться не стал и смущенно переступил с ноги на ногу. Видно, что-то тревожило его, а оттого лишало обычной уверенности. – Да вот зашел Кудряша повидать. Знал, что здесь застану… Да и где ж еще?
Кудряш даже не пошевелился, хотя речь шла именно о нем. Болеслава