света, проникшего в жилище через оконницу. Кроме отверстия в стене, свет пытался проникнуть еще и сквозь несколько малых щелей в крыше, но эти попытки были слишком слабыми. Когда глаза привыкли к сумраку, Чеслав смог рассмотреть тех, кто был когда-то семьей Кудряша.
Мать его друга, Иста, женщина крепкая, рослая и полнотелая, лежала, распростершись, посреди избы. Одна рука ее, казалось, судорожно перехватила горло.
«Как будто что-то мешало ей сказать или крикнуть. А может, и вздохнуть», – почему-то подумалось Чеславу.
Вторая рука несчастной была вытянута к порогу. Солнечный луч как раз коснулся ее неподвижных пальцев, словно пытаясь согреть их. Наверное, Иста тянулась к выходу, желая пересечь порог, да так и застыла, не достигнув его. Лицо ее было искажено то ли болью, то ли гневом.
Чеславу непривычно было видеть эту женщину неподвижной. Будучи живой, она так решительно и рьяно управлялась со своим многочисленным семейством, в котором все остальные принадлежали к мужскому роду, что в селении даже шутили: «Ей бы с рогатиной да на медведя – в самый раз! А то и рогатина не понадобится! Руками косолапого затискает».
Она была громогласна, горяча и быстра на расправу. Даже муж ее, отец Кудряша, и тот прислушивался к ее словам и часто не находил нужным перечить. «Все одно по-своему сделает!» – безнадежно отмахивался он и предпочитал отойти в сторону.
Но знал ее Чеслав и другой. Не раз еще сызмальства они с Кудряшом, набегавшись за целый день в своих мальчишечьих забавах, были отловлены ею и не отпущены до тех пор, пока не наедятся до состояния, что еще чуток – и лопнут. И ласки ей хватало не только на своих сорванцов, но и на маленького Чеслава, с рождения оставшегося без матери. Правда, и биты за проказы они с Кудряшом бывали ею тоже не раз. Но так это же для пользы!
Чеслав подумал, что, скорее всего, женщина, почувствовав себя нехорошо, проснулась, сползла с постели и попыталась позвать на помощь. Но не смогла. Смерть настигла ее.
Что же до отца Кудряша, Горши… Он остался лежать на деревянном лежаке, покрытом старой, протершейся во многих местах шкурой, очевидно, так и не проснувшись и не поняв, что уходит в селение умерших. Но сказать, что кончина его была безмятежной, было бы ложью. Лицо отца семейства было багрового цвета, а рот открыт и перекошен.
Все шесть младших братьев Кудряша, а он в семье был самым старшим, вероятно, тоже умерли во сне, застыв на своем вместительном ложе. Только самый младший, трехлеток, лежал на полу. Чеслав знал, что малыш часто во сне падал с постели, и сколько бы его ни укладывали между братьями, умудрялся оказаться с краю. Упал он, видно, и в этот раз… последний.
Но отчего же они умерли? Что за страшная сила укоротила их век? Где же то Зло, о котором говорил Колобор? И что оно есть?
По словам дядьки Сбыслава, народ заподозрил, что это могли быть упыри. Но где тогда они? Чеслав никогда не видел упырей, но страшных россказней о них, о том, как они люд изводят, ходило в народе немало. Эх, жаль, он не взял с собой никакого оружия! Хотя