ведь опять насчет конверта?
– Да, мадам Жири, – чрезвычайно любезно сказал Ришар. – Насчет конверта… И насчет еще кое-чего.
– К вашим услугам, господин директор, к вашим услугам. Скажите, а что это за «еще кое-что»?
– Сначала, мадам Жири, мне хотелось бы задать вам небольшой вопрос.
– Задавайте, сударь. Мадам Жири здесь, чтобы отвечать на любые вопросы.
– Вы по-прежнему ладите с Призраком?
– Куда уж лучше, господин директор, лучше не бывает.
– А, это радует… Тогда скажите, мадам Жири, – доверительным тоном произнес Ришар. – Мы ведь можем себе это позволить. Вы не дура.
– Но господин директор! – воскликнула смотрительница, и черные перья ее шляпы цвета копоти перестали колыхаться. – Уверяю вас, что в этом никто никогда не сомневался.
– Мы и не сомневаемся. Значит, мы поладим. История с Призраком ведь просто шутка, не так ли? Но между нами, она слишком затянулась.
Мадам Жири посмотрела на директоров так, будто они говорили по-китайски. Она подошла к столу Ришара и довольно встревоженно сказала:
– Что вы имеете в виду?.. Я вас не понимаю!
– Да нет же, вы нас очень хорошо понимаете. В любом случае вы должны нас понять. И для начала вы скажете нам, как его зовут.
– Кого это?
– Того, чьей сообщницей вы являетесь, мамаша Жири!
– Я – сообщница Призрака? Я?! Сообщница в чем?
– Вы делаете все, чего он хочет.
– Это вовсе меня не затрудняет.
– Но он всегда дает вам чаевые!
– Не жалуюсь!
– Сколько он платит вам за то, что вы передаете ему конверт?
– Десять франков.
– Однако! Не много же!
– Это почему?
– Сейчас я вам объясню, мамаша Жири. А пока что мы хотели бы узнать, какая сверхъестественная причина побудила вас преданно служить именно этому Призраку? Ведь дружбу и преданность мамаши Жири нельзя завоевать за сто су или десять франков.
– Вот это правда! И клянусь, могу сообщить вам эту причину, господин директор! В этом уж точно нет ничего бесчестного!.. Напротив…
– Мы в этом не сомневаемся, мамаша Жири.
– Так вот… Призрак не любит, когда я рассказываю о нем всякие истории.
– Ха! Ха! – Ришар ухмыльнулся.
– Но эта история касается только меня, – продолжала старушка. – Значит, дело было в ложе номер пять. Однажды вечером я там нашла письмо для меня, что-то вроде записки, написанной красными чернилами. Эту записку, господин директор, мне даже не нужно перечитывать, я помню ее наизусть и не забуду, даже если проживу сто лет!
И мадам Жири, выпрямившись, с трогательным красноречием пересказала письмо:
– «1825: мадемуазель Менетрие, корифейка, стала маркизой де Кюсси.
1832: мадемуазель Мария Тальони, танцовщица, превратилась в графиню Жильбер де Вуазен.
1846: танцовщица Сота вышла замуж за брата испанского короля.
1847: Лола Монтес, танцовщица, вступила в морганатический брак с королем Людвигом