Сталкер. Влюбляя тебя. Кристина Французова

сил.

      – И ты бросишь Джейсона, который, возможно, не простит тебе этого никогда. Ты готова пожертвовать любовью всей твоей жизни ради той, что даже не нуждается в твоей помощи?

      Да, приходится бить по больному. Но извиняться я не буду, мертвецы не извиняются.

      – Не смей шантажировать меня Джейсоном и чувствами. Но ты никуда не поедешь в одиночку и не в твоём теперешнем состоянии. Единственное направление для тебя это Такома, помимо Лос-Анджелеса, – на последнем слове, произнесённым Линдой, меня ощутимо тряхнуло, ненавижу LA, – и, если надо я прикую тебя наручниками к долбанной кровати, а Джейсон мне поможет. Он после твоего вранья о видеороликах Брендона до сих пор не отошёл. Так что он всё ещё зол на тебя, детка.

      – Чёрт с тобой. Пусть будет Такома. Мне плевать, долбаная шантажистка, – несдержанно ору в лицо ополоумевшей подруге, потому что бестолковый спор вытянул из меня последние крохи жизненных сил, – плевать куда ехать, лишь бы убраться подальше из этого ада.

      В конце голос скатился до шёпота, и я забилась в угол дивана, обхватывая колени руками, подтянув к груди.

      – Я вижу, что тебе больно, детка. Но подумай о том, что ты опять сбегаешь, не решив проблему.

      Линда подсела ближе ко мне и осторожно гладила мои острые коленки, проступившие сквозь джинсовую ткань штанов.

      – К чёрту проблемы. Мне не больно, Лин. Я просто сдохла. Каждый лишний день в этом долбаном городе ближе и ближе подводит меня к последней черте. К той, за которой вечная пустота. Я боюсь дойти до неё, потому как знаю, что, перешагнув, не вернусь назад. Это не боль, Лин. Это самая жестокая мука из всех, сравнимая разве что с потерей близкого человека. Потому что сейчас убили меня, Лин. Планомерно, жестоко и беспощадно. И на этот раз мой личный палач –Эдриан.